Кому принадлежит власть на потребительских рынках. Отношения розничных сетей и поставщиков в современной России

Радаев Вадим Валерьевич

Как же будет преодолеваться неоднозначность понимания новых формальных правил? Это должно происходить в ходе индивидуальных рассмотрений и судебной практики по соответствующим делам. В результате контрольных проверок и судебной практики картина окончательно прояснится, толкования закона уточнятся, а его отдельные положения, вполне возможно, будут подвергнуты поправкам и корректировкам.

Таким образом, с принятием нового закона, наполненного неоднозначными толкованиями, участники рынка оказались в ситуации повышенной неопределённости. Они вынуждены на свой страх и риск выбирать трактовки тех или иных неоднозначных положений и ждать, как сложится судебная практика, чтобы прояснить для себя действительное содержание данного закона. Словом, дело организуется в соответствии со старой марксистской

формулой о практике как критерии истины. Только участников рынка, принимающих на себя инвестиционные и прочие риски, порождённые таким подходом, применение этой формулы не слишком радует.

Жизнь после принятия закона: первоначальная корректировка деловых практик

С февраля 2010 г., когда закон вступил в силу, ФАС России начала «репетиционные» проверки договоров поставки (без применения санкций), а с 1 августа 2010 г. (после определения характера санкций) проверки начались всерьёз. К этому моменту участники рынка должны были перезаключить договоры поставок на новых условиях. Как стали действовать торговые сети?

Столкнувшись с неоднозначностью трактовок федерального закона, крупные торговые сети вынуждены были подстраховываться, и многие начали исходить из наиболее жёсткого варианта возможного развития событий. Ключевой мерой стал перевод маркетинговых вознаграждений в скидки, то есть поставщикам было предложено снижать отпускные цены. В наиболее радикальной форме это проявилось в переводе компанией Х5 Retail Group биржевых товаров на интернет-аукционы, где снижение отпускных цен на товар стало решающим критерием отбора поставщиков [88]. Что же касается 10 %-х бонусов за объём реализации, то, как жалуются многие поставщики, их стали брать чуть ли не автоматически (чего до принятия закона всё-таки не было).

Другой возможностью, разрешённой законом, стало заключение отдельных маркетинговых договоров, которые не исключают вознаграждения, если оказание возмездных услуг не навязывается контрагенту. В связи с этим важно понимать, что следует считать понуждением к заключению договора и навязыванием возмездного оказания услуг. ФАС и здесь даёт определённые разъяснения: они касаются наличия или отсутствия возражений одной из сторон, а также наличия или отсутствия обсуждения указанных условий. При этом чиновники признают, что трактовка понуждения не может быть дана исчерпывающей формулой, и его наличие будет предметом индивидуального рассмотрения. С одной стороны, такая позиция кажется разумной, с другой — она даёт контролёрам возможность для относительно произвольных толкований и действий.

Наконец, зафиксирована возможность заключения договоров поставки через дочерние структуры (например, через распределительные центры), не подпадающие под действие закона о торговле, и получения через эти структуры вознаграждений, которые запрещено получать напрямую, а также использования альтернативных путей наподобие введения скидок за снижение качества.

При наработке первых деловых практик появились и некоторые «новации» в виде взимания с поставщиков НДС с ретробонуса — своего рода итальянская забастовка розничных сетей, начавших следовать букве закона в его наиболее жёстком истолковании.

Ещё одной важной практикой стало предварительное согласование решений и действий с проверяющими органами. Хотя реализация требований закона предусматривает практики постконтроля, рисковать инвестициями крупным компаниям не хочется. Поэтому они будут стремиться, следуя примеру Х5 Retail Group, получать у территориальных органов ФАС заключения с предварительной легализацией сделки по расширению сети или новой формы договоров. Правда, не понятно, все ли смогут получить такие предварительные согласования и будут ли они впоследствии действовать.

В итоге после короткого периода ожиданий и наблюдений за тем, как будет развиваться ситуация, ведущие участники рынка быстро адаптировались к новым условиям и нашли способы обойти новые правила. Такова обычная судьба большинства российских законов.

Другим непредвиденным результатом антисетевого федерального закона стала заметная консолидация крупных розничных сетей (прежде

всего отечественных, отчасти зарубежных), почувствовавших, что они находятся в одной раскачивающейся лодке. Консолидация проявилась на двух уровнях: политическом, через координированные и лоббистские действия Ассоциации компаний розничной торговли (АКОРТ) и Союза независимых сетей России (СНСР); а также на уровне деловых практик, когда оказалось, что конкурирующие торговые сети применяют сходные способы адаптации к сложившейся ситуации (например, они начали предлагать поставщикам удивительно сходные договоры поставки). Здесь проявилось и то, что в торговых сетях, как оказалось, работают в целом весьма квалифицированные юристы. Таким образом, попытка отобрать у сетей часть их рыночной власти породила дополнительные стимулы к их объединению, чему в немалой степени способствовало относительное сходство товарных категорий и форм организации деятельности.

В противоположность торговым сетям производители разных товарных категорий оказались разделены отраслевыми перегородками и ведомственными интересами, и эффективных склонностей к межотраслевому объединению пока не проявили. Поставщики почувствовали, что с принятием нового закона они не достигли желаемой цели: перераспределение добавленной стоимости в пользу торговых сетей всё равно происходит, пусть это делается теперь и в иных формах. Со стороны их приверженцев начали появляться экзотические предложения: ввести, например, для торговых сетей обязательные типовые договоры поставки или организовать «народный контроль» над уровнем цен и торговых наценок. Почти немедленно с принятием закона о торговле появилось и желание его откорректировать. Так что история на этом явно не заканчивается.

Основные выводы: социология институционального проектирования

Общая схема экономико-социологического объяснения рассмотренной нами ситуации институционального проектирования выглядит, на наш взгляд, следующим образом.

1. К середине 2000-х гг. по сравнению с предыдущим десятилетием существенно изменился баланс рыночной власти в цепи поставок. Значительная доля структурной и переговорной власти перешла от поставщиков к организациям розничной торговли, которые ввели множество новых дополнительных требований к договорам поставки. Смещение баланса власти породило глубокие и продолжительные конфликты, которые серьёзно усугубились с наступлением в 2008 г. финансового кризиса.

2. Параллельно с начала 2000-х гг. эффективно конструировалась потребность поставщиков в стремительно растущей сетевой торговле. Утвердилась концепция их успешного развития через обязательность работы с розничными сетями, которая заметно опередила экономический вес сетевых форматов, породив опережающий спрос на их услуги и острую конкуренцию среди поставщиков и ещё более ослабив их переговорные позиции.

3. Крупным розничным операторам не удалось в полной мере легитимизировать свои повышенные требования к поставщикам (особенно в части бонусных платежей за вход в сети и приращение объёма продаж). Стратегии горизонтального урегулирования и институционального оформления отношений между поставщиками и ритейлерами во многом оказались нереализованными. И часть крупных поставщиков, обладая заметно более сильными лоббистскими возможностями, прибегла к стратегии политического голоса, пытаясь привлечь административный ресурс государства, чтобы компенсировать дефицит рыночной власти.

4. Обоснования для вмешательства государства в гражданско-правовые отношения в торговле подкреплялись эффективным формированием общественного мнения, направленного против розничных сетей и торговли в целом, с распространением популистских клише о доминировании спекулятивного капитала, об угрозе отечественным производителям и малому бизнесу, о завышении посреднических доходов как основе чрезмерного роста цен.

5. В структурах государственной власти сформировалась новая институциональная парадигма — либеральных форм принуждения со стороны государства, — которая в данном случае проявилась в повышении статуса, расширении полномочий и общей активизации антимонопольного органа, попытках обоснования дополнительных мер регулирирования торговли через необходимость защиты и развития конкуренции.