Кому же достанется кровать?

Андерсон Натали

– Верно. Кроме того, это мероприятие – лакомый кусочек для журналистов, там немало знаменитостей, но вход им туда запрещен. Папарацци там не намечаются.

Кейтлин колебалась. С одной стороны, очень хотелось пойти, с другой – пугала публичность мероприятия.

– Не будет ли совместный поход на вечеринку расценен как нарушение нашего контракта? Меня могут принять за твою девушку.

– Послушай, а если я, Джеймс Вольф, обещаю, что даже не прикоснусь к тебе за весь вечер? – Он опустился на колено и прижал руку к груди.

– И

никаких поцелуев и танцев?

– Даже танцев? – изумился Джеймс.

– Только разговоры на расстоянии.

– И мы сейчас же пойдем домой, чтобы у тебя осталось достаточно времени собраться?

Она милостиво кивнула.

– Договорились. Тогда никаких больше музеев на сегодня. Едем, чтобы ты могла как следует подготовиться.

Оказалось, для Джеймса процесс подготовки означает еще и интимное общение, растянувшееся на два часа обоюдного удовольствия, аэробных упражнений и нежностей. В результате времени на сборы у нее оказалось не так уж много. В конце концов Кейтлин силой затолкала Джеймса в душ, потом выдворила из комнаты, чтобы иметь в распоряжении личное пространство и возможность спокойно заняться макияжем. Впрочем, недолго. Кожа естественным образом светилась изнутри, и в румянах не было необходимости.

Через сорок минут после того, как она закрылась в спальне, Джеймс постучал в дверь.

– Ты готова?

Прежде чем открыть, Кейтлин сделала глубокий вдох.

– Ты неплохо выглядишь, – произнесла она, едва не лишившись дара речи от того, как выглядел Джеймс. – Просто вылитый Кэри Грант.

«Неплохо» было явным преуменьшением. Смокинг сидит идеально, Джеймс был головокружительно красив.

– А это твое платье?

– По-моему, вполне уместно для такого вечера. – Кейтлин покрутилась перед зеркалом, проверяя, как драпируется зеленый шелк.

– Нет.

– Почему нет? – в ужасе воскликнула она.

Джеймс помолчал.

– Когда я вижу тебя в нем, мне хочется сорвать его с тебя и…

– Оно кажется тебе вульгарным? – прищурилась она.

– Нет же, – рассмеялся Джеймс. – Оно совсем не вульгарное. Оно восхитительное. Но ткань так подчеркивает все эти выпуклости…

– Стоп. Ты обещал. Можешь испортить макияж.

– Ты выглядишь потрясающе.

– Приятно слышать. Надеюсь такой и остаться.

Джеймс выдохнул.

– Тогда лучше скорее пойдем.

Джеймс говорил истинную правду, она не увидела ни одного папарацци. Все было сдержанно и роскошно одновременно. В воздухе витал запах денег, публика сверкала драгоценностями, шелками и атласом. Кейтлин отметила про себя, что большинство присутствующих старше сорока лет.

– И где же стаи твоих обожательниц? – прошептала она.

– Львиц, – ответил он так же тихо. – Самых страшных из всех животных.

Он подвел ее к невысокой женщине почтенного возраста.

– Пегги, позволь представить тебе Кейтлин. Она друг нашей семьи, приехала погостить из Лондона.

Кейтлин улыбнулась.

Было приятно, что он сразу лишил людей возможности считать ее своей любовницей. Возможно, он даже не догадывается, насколько для нее это ценно. Хотя дама явно не из стаи охотящихся на него львиц. Они болтали о пустяках, Пегги со знанием дела посоветовала еще несколько интересных достопримечательностей в городе и выслушала ее мнение об увиденном. Пожалуй, впервые в жизни она оказалась просто Кейтлин, а не «сестрой Ханны», «бывшей Доминика» или «той самой стервой». У людей не было предубеждений, поводов ее осуждать, и это дарило свободу и легкость.

– Мне очень нравится ваше платье, – заметила Пегги. – Кто дизайнер?

Кейтлин смутилась.

– Я сшила его сама.

– Сама? – воскликнул стоящий рядом Джеймс.

– Я дизайнер театральных костюмов, Джеймс, и должна уметь шить платья.

Да, разумеется. Интересно, а остальные платья? Тоже сшила их сама?

Пегги смотрела на нее с восторгом и удивлением.

– Вы не думали заняться дизайном одежды?

– Нет. Мое сердце принадлежит театру.

– Вы не были в Метрополитен-опера?

– Нет. Пока только на Бродвее и постановке Шекспира в Центральном парке.

Да, Пегги была именно тем человеком, которому стоило представить Кейтлин. Это женщина покровительствовала искусству и театру, кроме того, спонсировала и основала многие проекты.

Пожалуй, впервые за весь вечер Джеймс расслабился.

– Вам обязательно надо посетить оперу, – продолжала Пегги. – Костюмы к спектаклям настоящие произведения искусства. Если пожелаете, могу добыть вам пропуск за кулисы.

– Правда? – Кейтлин покраснела от волнения.

– Мне будет приятно сделать это для вас. Как долго вы планируете оставаться в Нью-Йорке?

– Месяц.

– Тогда, пожалуй, сможете прийти даже дважды. Что скажете о постановке Шекспира?

Джеймс сделал шаг назад, не желая мешать увлеченным разговором дамам. Они так жарко обсуждали достопримечательности Нью-Йорка, которые Кейтлин увидела с ним, что он ощутил некую причастность к происходящему. Ему нравилось быть рядом, ощущать себя с ней единым целым. Разговор коснулся моды и дизайна, Джеймс почувствовал себя лишним. Галстук сдавил горло, стало трудно дышать. Лучше удалиться.

Черт, сейчас он чувствовал себя ребенком, которому нет места на празднике взрослых. А ведь раньше он никогда не испытывал ничего подобного. У него не сложилось ощущения, что он лишний, видимо, потому, что он никогда не был частью какого-то общества.

Он провел месяцы в изоляции и радовался этому. Таким образом, получал ощущение уединенности, хотя и был огорожен от внешнего мира брезентом и москитной сеткой. Сейчас же его жизнь переплелась с жизнью Кейтлин. Они все делали вместе, даже делили спальню и постель. Сможет ли он отказаться от этого, когда придет срок? Даже думать об этом тяжело.