Конан и демон пучины
Шрифт:
— Ну, ну, не сердись. — Демон говорил удивительно мягко и ласково. Конан подумал, что на его месте он, скорей всего, хорошенько выдрал бы дочурку пучком крепких водорослей. — Не все еще потеряно. Раз он так хорошо помнит о земле, нам это и пригодится. Я устрою ему такую ловушку, в которой по уши увязнет грозный король Аквилонии! — стальные ноты зазвучали в голосе Од'О. Киммериец насторожился. Он осторожно придвинулся поближе к окошку, стараясь разглядеть говоривших. Совсем рядом, на каменном выступе словно срезанной ножом скалы, спиной к нему, стояла Панора. Перед ней колыхалось темное облако, в котором то проступал, то исчезал силуэт человека. От неудобной позы у Конана быстро
— Мне понадобится твоя помощь, — силуэт в облаке пропал, оно потемнело, сгустившись, — нанесем несколько визитов на землю.
— Никуда я не пойду! — Это было уже похоже на истерику. — Ты опять обманул меня! Обещал тако-о-ого мужчину, а привел какого-то бешеного пса! — Конану показалось, что скрип его зубов разнесся по всей котловине. — Мне надоело плескаться с рыбами и валяться на песке со скатами, я хочу мужчину!
— Родная, не прибедняйся, я прекрасно знаю, что у тебя в запасе полные трюмы великолепных утопленников, а свои игры со скатами ты забросила еще лет двести назад! Можешь немного развлечься, пока я навещу старых приятелей, но прошу тебя, будь поэкономней, не расходуй Изумрудную жидкость зря, ты знаешь, каких усилий требует от меня получение каждой капли…
— Старый скупердяй, жалеешь для дочери даже крох радости!
— Да нет же, мне для тебя ничего не жалко, но, прошу тебя, потерпи, когда ты получишь живого Конана, ты поймешь, что старик-отец подумал и о тебе. Может, ты пока найдешь Октогирума? Не знаешь, куда он подевался?
— Ах, да где он может быть, шляется где-то здесь по каютам, ищет всякую земную дрянь. Мне иногда кажется, что он меня не слышит. Спрашиваю его, а он молчит, только смотрит и улыбается, как рыба-луна. Зачем ты его вытаскивал оттуда?
— Он мой сын, в нем заключена часть моей силы. Как и в тебе. Я ведь уже рассказывал тебе. Тысяча лет понадобилась мне для того, чтобы найти Четыре Главных Заклинания, дающие власть над миром. Когда будет закончен мой труд, Первое должен буду произнести я сам, Второе — мои дети от земной женщины, Третье — мой ученик. Лишь тогда можно будет прочесть последнее, Четвертое, уже начертанное невидимыми буквами на каменном пальце, связующем мир Земли и Воды. И я стану Властелином Мира.
— Зачем тебе вся эта суета? — недовольно спросила Панора. — Не проще ли океану поглотить сушу вместе со всем этим сбродом?
— Ты, по-своему, права, дочка. Но подумай сама: от меня тебе досталась ненависть, от матери ты получила неумеренное сладострастие. Что будешь делать ты, бессмертная, навеки оставшись без мужчин? Перебирать свои запасы?
— Ах, папа, ты издеваешься! Даже твоя Изумрудная жидкость не может вернуть трупу все дыхание жизни! Мне надоела эта возня с разбухшими телами утопленников!
— Милая! Так ты еще не поняла, зачем нам нужен живой Конан? Он же человек, настоящий, горячий, буйный. Именно он вернет тебя на землю!
Киммериец увидел, как Панора подошла к самому краю площадки и задумчиво посмотрела вниз, на подводное кладбище кораблей.
— На землю… — медленно протянула она. — Я снова смогу жить среди людей… — затем, обернувшись, резко спросила: — А тебе это зачем?
— Ах, дочурка, о чем ты спрашиваешь? Для меня нет ничего слаще власти. Мне мало океана! Реки, ручейки, болота… Земля гораздо интересней! Править миром! Самому создавать и разрушать острова, да что — острова! Континенты! Заселять материки и стирать из истории целые народы, сталкивать и мирить страны… Вот так я себе представляю свое будущее!
Панора благоговейно наблюдала, как
Од'О отправился на поиски Октогирума, еще раз попросив Панору беречь Изумрудную жидкость.
— Рассчитывай свои силы, дорогая, — сказал он на прощание, — иначе получится, как в последний раз. Ты устала и заснула, а шестеро оживленных тобой утопленников разбрелись по дворцу. Мы с Кусаргом два часа гонялись за ними, пока не отловили. Не делай так больше, у меня очень много дел, я не хочу отвлекаться.
После чего Демон пропал, а девушка, немного постояв на краю, отошла, пропав из поля зрения Конана. Сгорая от любопытства, киммериец попытался высунуть голову в окошко, но добился лишь того, что камень, до этого удобно расположившийся у него на плече, свалился на ногу. От неожиданности Конан дернулся, сильно ударившись о каменную стену. Послышался скрежет, что-то зашевелилось у него под ногами, и огромный кусок скалы рядом с отверстием двинулся с места и, увекая за собой крупные и мелкие камни, рухнул вниз. Киммерийцу показалось, что вздрогнули все окрестные скалы. Затаив дыхание, он вжался в узкую трещину, чувствуя спиной каждый выступ камня. К счастью, поднявшаяся после обвала туча песка быстро скрыла его от удивленного взгляда Паноры.
— Проклятье! Все горы изъедены, словно сыр мышами! — услышал он недовольный голос- Надо будет попросить отца поставить здесь новые.
Под прикрытием все еще висевшего в воде песка, Конан быстро нашел новое убежище, откуда можно было незамеченным продолжать следить за Панорой. Колдунья, ничего не подозревая, подошла к скале и положила руку в выемку. Бесшумно открылся проход, в который девушка и вошла. Конан дорого дал бы, чтобы последовать за ней, но сейчас было слишком рискованно покидать укрытие.
Панора появилась довольно быстро. Она несла небольшой замысловатой формы сосуд, на губах ее играла мечтательная улыбка. Не глядя по сторонам, погруженная в свои мысли, девушка стала спускаться по узкой лестнице вниз в котловину. Краем глаза Конан заметил, что золотистая рыбка снова держится рядом. Киммериец крепко сжал в руке 'волшебный меч. Все это придало ему уверенности, и, стараясь ступать бесшумно, он последовал за дочерью Демона.
Вначале она двигалась быстро и уверенно, потом ее шаги замедлились, и Панора в нерешительности остановилась между двумя почти одинаковыми галеонами. Конан, выглянувший из-за форштевня какой-то полусгнившей галеры, чуть не присвистнул от удивления: так вот где все-таки встретились корабли заклятых врагов! Умышленно или случайно, друг напротив друга лежали старинные знакомые — «Вастрель», капитаном которого Конан был почти двадцать лет назад в Зинrape, и пиратский галеон «Петрель». Время и морская вода уже основательно потрудились над обломками гордых кораблей.