Конан идет по следу
Шрифт:
Амулет Мадезуса ослепительно вспыхнул, озаряя чертог. Все трое подумали об одном и том же, и стон Кейлаша выразил общую мысль. Конан еще подтвердил ее серией зубодробительных ругательств.
– Клянусь Кромом, отсюда нет выхода! Мы опять в западне!..
Кейлаш удерживал спиной дверь и пытался как можно крепче упереться ногами в пол, чтобы окровавленные сапоги не скользили.
– Меня надолго не хватит!.. – пропыхтел он сквозь зубы. – Надо что-то делать, и желательно поскорей!..
Конан переглянулся с Мадезусом. Ни у того, ни у другого не было никаких блестящих идей. Они еще
Кейлаш с мрачным упорством удерживал дверь, но сколько-то крови успело первоначально проникнуть в чертог и растечься уродливой лужей. Мадезус про себя изумился тому, как плотно пригнаны были двери. Стоило закрыть их, и они останавливали течь.
Однако в гораздо большей степени его внимание привлек предмет, находившийся посередине помещения.
Когда-то давно на рисунке в одной из книг, хранившихся в библиотеке коринфийского храма, он уже видел нечто похожее…
– О, Митра!.. Да это же алтарь мутари!.. – вырвалось у него. Он смотрел с ужасом, но вместе с тем и завороженно.
Алтарь был сплошь покрыт пятнами непонятного происхождения. Странные символы были врезаны в его основание, а с потолка над ним свисали заржавленные цепи. Мадезус пригляделся к расположению свечей и счел своим долгом предупредить спутников:
– Ходите осторожней! – И пообещал: – Сейчас притушу амулет, что-то увидите.
Амулет в самом деле скоро погас, погрузив чертог в кромешную темноту. Когда глаза Конана освоились с ней, он заметил свечение тонкой алой линии, образовавшей пятиконечную звезду вокруг основания алтаря. Концы ее лучей соединяла окружность, и вдоль нее стояло ровно десять свечей. По одной у каждого луча и еще по одной – в середине каждого промежутка.
– Не пересекайте эти линии! – нагибаясь, чтобы приглядеться, предостерег Мадезус. Потом вновь осветил комнату амулетом.
Кейлаш все еще сражался с дверьми…
– Я долго не продержусь!.. – прохрипел он, и в голосе чувствовалось страшное напряжение. Конан поспешил на помощь. Давление на дверь в самом деле было чудовищным. Чтобы подпирать их так, как Кейлаш, требовалась немалая сила!
Расставив ноги покрепче, молодой варвар уперся ладонями в створки. На двери с той стороны навалилась неимоверная тяжесть. Конан рассудил, что коридор, верно, залило уже до потолка…
Мадезус тем временем оторвался от магических линий, пропавших из виду, когда он вновь засветил амулет. Его все больше одолевало сомнение. Сперва, когда они шли по коридору, он чувствовал присутствие жрицы мутари с такой интенсивностью, как если бы она в самом деле была где-то совсем рядом с ним. Теперь это ощущение быстро слабело, – ни дать ни взять, они от нее удалялись… или она удалялась от них!
– Какой же я глупец!.. – вырвалось у него. – Мы пошли по ложному следу! О, до чего же она изворотлива, эта черная жрица!..
Конан и Кейлаш вскинули на него глаза.
– Что?.. – сипло проворчал Конан. – Это ты о чем?..
– Она сбежала, заманив нас в ловушку! И я
Итак, все оказалось еще и без толку. Кто угодно другой опустил бы в отчаянии руки, но только не Конан! Он тоже не видел никакого выхода из ловушки, но, пока жив, с надеждой он не расстанется. Киммериец сосредоточился на самой насущной задаче: не дать разойтись дверям. Отчаянная мысль родилась в его мозгу…
– Мадезус!.. – позвал он жреца, все еще казнившего себя за глупость. – Тот алтарь, по-моему, довольно тяжелый, им можно было бы подпереть двери. Тут всего-то дюжина шагов… Как думаешь, дотащу?
– Погоди! – забеспокоился жрец. – Ты не можешь сдвинуть его, не пересекая магических линий. Но если ты нарушишь их, то можешь погибнуть!..
– А по-моему, нам все равно терять особо нечего, – философски заметил синеглазый гигант. – Так что не будем терять время попусту! Может, спихну поганую тумбу, а там будь что будет!..
Как бы подтверждая правоту киммерийца, двери чуть подались внутрь, и между ними просочилась кровавая струйка. Двое богатырей налегли из последних сил и вновь поставили створки на место.
Мадезус неохотно кивнул и покрепче сжал амулет. Он-то знал: пентаграмму вычерчивали тогда, когда собирались вызвать из адовых бездн могущественное существо, от которого следовало держаться на безопасном расстоянии самому заклинателю. Переступив незримые линии, Конан проделает в магическом барьере дыру. Другое дело, если он проделает это достаточно быстро, то может успеть дотащить алтарь до дверей еще прежде, чем неведомая тварь почувствует прореху и попытается выйти наружу…
Кейлаш передвинулся поудобнее, готовясь принять вес обеих створок, а Конан не без некоторого сомнения оглядел громадный алтарь. Сплошной камень! И весил, наверное, раза в три побольше него самого. Решившись, киммериец стремительно прошагал к алтарю, налег с силой разгневанного быка, и…
…И у Мадезуса с Кейлашем округлились от изумления глаза: Конан проскочил прямо сквозь алтарь. Не удержав равновесия, он гулко грохнулся на каменный пол.
– Во имя Девяти Преисподен Зандру, какого… у-ухх!! – вырвалось вместе с воздухом у него из груди. Он медленно поднялся и подозрительно оглядел казавшуюся такой твердой каменную глыбу. Потом попробовал коснуться ее рукой. Рука погрузилась прямо в камень. Конан поспешно отдернул ее и невольно потер.
Стоило ему это сделать, и с так называемым алтарем произошло невероятное превращение. Он поднялся над полом клубами маслянистого черного дыма и постепенно принял форму, отдаленно напоминавшую человеческое тело. Только цветом он был черней кхитайской смоляной ямы в безлунную ночь. Конусовидное тело расширялось кверху. Нижним концом оно касалось пола, а сверху выросли руки, увенчанные острыми, длинными когтями. Еще выше образовалась безликая клубящаяся голова. Можно было рассмотреть только рот, похожий на широкую щель, и раскосые глаза.