Конан из Киммерии
Шрифт:
Тут впереди распахнулась какая-то дверь, и Конан поспешно укрылся в тени под аркой. Кто-то вышел из двери и двинулся переулком, не то чтобы крадучись — скорее с врожденной бесшумностью хищника джунглей. Когда же этот человек проходил мимо подворотни, где прятался Конан, бледный свет звезд очертил его профиль. Стигиец! Даже в потемках невозможно было не признать ястребиные черты, бритую голову и плащ, накинутый на широкие плечи. Стигиец шел к берегу, и в какой-то миг Конану показалось, будто он прятал под одеждой фонарь — во всяком случае, Конан успел уловить отблеск света, когда человек уже исчезал за углом.
Но киммериец тотчас позабыл о нечаянной встрече, приметив, что дверь, из которой тот появился, так и осталась раскрытой. Вообще говоря, Конан собирался войти в дом с парадного входа и силой принудить Сервио показать ему комнату, где спал зингарец. Но если предоставился случай проникнуть внутрь, не привлекая ничьего внимания, грех им не воспользоваться!
Несколько быстрых шагов — и Конан был уже у двери. Коснулся рукой замка… и едва сдержал восклицание. Его пальцы, чуткие пальцы бывалого заморийского вора, тотчас ощутили, что замок был взломан. Какая-то жуткая сила высадила его ударом извне, погнув тяжелый запор и расшатав самые петли. Конан не представлял себе, как можно проделать подобное, не переполошив весь квартал. И тем не менее он был уверен, что взломщик орудовал здесь нынешней же ночью. Привыкнув жить среди ворюг и головорезов, Сервио ни за что не оставил бы сломанный замок без починки!
Конан вошел крадучись, держа кинжал наготове и соображая, каким образом он станет разыскивать комнату Белосо. Начал было шарить в кромешном мраке… и замер. Он почуял в комнате смерть, как чует ее дикое животное. Нет, самому ему смерть не грозила. Просто где-то рядом лежало мертвое — только что убитое — тело. Конан отдернул ногу, коснувшуюся податливой плоти. Предчувствие заставило его ощупью разыскать стенную полочку и на ней — латунную лампу, рядом с которой лежали трут, кремень и кресало. Несколько мгновений — вспыхнул трепещущий огонек, и Конан смог оглядеться.
Деревянный лежак возле грубой каменной стены, голый стол и единственная скамья — другого убранства в убогой комнатке не было. Внутренняя дверь была заперта на все замки и засовы. А на утоптанном земляном полу лежал Белосо. Лежал, запрокинув голову, и, казалось, внимательно созерцал прокопченный, обросший паутиной потолок. Зубы зингарца щерились в застывшем оскале. Рядом валялся меч, так и не вынутый из ножен. Рубаха Белосо была разорвана, а на коричневой мускулистой груди виднелся черный отпечаток пятерни. Каждый палец был отчетливо различим.
Конан молча смотрел на него, чувствуя, как сзади на шее встают дыбом тонкие волоски.
— Кром! — вырвалось у него. — Черная ладонь Сета!
Ему приходилось видеть такие следы, следы смертоносных прикосновений жрецов Сета, чей мрачный культ процветал в таинственной Стигии. И тут он вспомнил вспышку странного света из-под плаща вышедшего из этой самой двери стигийца.
— Во имя Крома, это было Сердце! — пробормотал Конан. — Так вот что он прятал за пазухой! Это жрец Сета: он магией выломал дверь и убил Белосо, чтобы завладеть Сердцем!
Быстрый осмотр подтвердил по крайней мере часть его выводов. Камень у зингарца действительно похитили. Конан не мог отделаться от мысли, что за цепью кажущихся случайностей проглядывал умысел. И даже таинственная стигийская галера пришла в порт не просто так, но с вполне определенной целью. Откуда было жрецам Сета знать, что Сердце прибыло на юг? Впрочем, это выглядело не более невероятным, чем прикосновение ладони, способное уложить наповал вооруженного мужчину…
Осторожные шаги снаружи заставили его оглянуться. В один миг потушил он лампу и выхватил меч. Слух говорил ему, что оттуда, из темноты, подкрадываются люди, и точно: когда глаза привыкли к неожиданной темноте, в дверном проеме замаячили какие-то фигуры, обступившие вход. Кто это такие, Конану оставалось только догадываться. Тем не менее он поспешил перехватить инициативу и внезапным прыжком вылетел за порог, не дожидаясь, пока они нападут.
Он застал головорезов врасплох. Он услышал и почувствовал, как с разных сторон на него кинулись люди, разглядел перед собой какого-то типа в маске и обрушил на него меч. Убийцы, как оказалось, и соображали, и действовали куда медленнее киммерийца: Конан вырвался из кольца и убежал переулком, прежде чем кто-либо успел его задержать.
На бегу он услышал негромкое поскрипывание уключин, донесшееся откуда-то спереди, и разом позабыл о возможной погоне. От берега отчаливала лодка! Конан скрипнул зубами и помчался вдвое быстрей, но тщетно. Еще не достигнув набережной, он различил плеск воды и шорох весел отходящего корабля…
Звезды притаились в тяжелых тучах, катившихся с моря. Конан опрометью вылетел на берег. Перед ним колыхались черные волны, и что-то удалялось во тьму — длинный, низкий, стремительный силуэт. Черная галера набирала скорость. Равномерно вздымались и падали длинные весла. Уходила галера и уносила с собой камень, который означал для Конана трон Аквилонии.
Яростно выругавшись, Конан шагнул навстречу волнам, накатывавшимся на мокрый песок: долой кольчугу, скорее плыть следом за кораблем… Но сзади скрипнул песок, выдавая чье-то присутствие, и Конан обернулся. Он успел позабыть о напавших на него убийцах.
Снова темные силуэты взяли его в кольцо. Первый, кто приблизился, пал под мечом киммерийца, но остальных это не смутило. Клинки замелькали в темноте, со скрежетом задевая кольчугу. Жестокий удар снизу вверх — раздался вопль, и прямо на руку Конана хлынула кровь и выпавшие внутренности. Чей-то голос, показавшийся ему смутно знакомым, приглушенно подбадривал нападавших. Конан стал продираться на этот голос. Нападавшие пытались схватить его, осыпали ударами. Тучи ненадолго разошлись, и Конан увидел высокого, худощавого человека с длинным мертвенно-белым шрамом на виске. Мгновенный прыжок — и меч Конана расколол его череп, словно перезрелую дыню.
Чей-то топор, занесенный вслепую, обрушился на шлем короля так, что искры посыпались из глаз. Он пригнулся и сделал выпад, и предсмертный вопль был ему наградой. Но тут же Конан сам потерял равновесие, споткнувшись о труп, и удар дубинки сшиб помятый шлем с его головы. Следующий удар пришелся прямо по незащищенному черепу…
— Срубим ему голову, — предложил кто-то.
— Не стоит, — ответил другой голос. — С раскроенной башкой не живут. Прилив его унесет… Помогите-ка лучше мне перевязать раны, пока я тут кровью не истек!