Конан из Красного Братства
Шрифт:
У Алафа, который лихорадочно готовился к выступлению, оставалось достаточно времени, чтобы посмотреть в частности на открывающего конкурс коринтийца Залбувалуса.
Загремел барабан, и все разговоры мгновенно стихли. Головы зрителей повернулись в сторону одного из доков. Эхо барабанной дроби пошло гулять между стенами зданий и фюзеляжами кораблей. Алаф увидел длинную вереницу полуголых подручных Залбувалуса, идущих вдоль главного помоста. Смышленый молодой алхимик вкратце успел ознакомиться с идеей соперника. В последние дни из занимаемого коринтийцем помещения грохот доносился почти непрерывно. Под ритм барабана Залбувалус выкрикивал какие-то заклинания, возможно призывая духов, которые должны были сделать совершенных гребцов из сотни осужденных преступников и рабов. Невольникам приходилось даже есть и спать, слушая барабанную дробь. Говорили, что их сердца теперь могут биться исключительно в этом ритме. Коринтиец проводил с ними долгие часы, принуждая людей к нечеловеческой работе на веслах. Алаф не сомневался, что без колдовства и могучей воли философа, гребцы уже давно бы умерли от усталости.
Слаженность рабов, чеканящих шаг согласно ударам колотушек, просто удивляла. Они прошествовали маршем к кораблю, где у руля стоял их господин в привычных былых одеждах. Залбувалус, с улыбкой поглаживающий свои знаменитые усы, выглядел довольным. Едва судно отчалило от берега, по толпе зевак прокатился одобрительный шепот. Действительно, скорость биремы превосходила всякие ожидания. Ее маневрирование тоже вызывало похвалу. Алхимик почувствовал укол ревности. Шансы конкурента росли на глазах. К единственной, слабой стороне можно было отнести быстрый разворот судна. Когда гребцы на одном борту интенсивно работали веслами, другой борт бездействовал. Но подобная мелочь никак не повлияла на успех демонстрации. Алаф прислушался к тихой беседе, стоящих поодаль двух придворных. Сановники склонялись к мысли, что такой барабан неплохо бы внедрить и в сухопутные войска или даже использовать для повиновения челяди. Второе замечание показалось алхимику неудачным. Молодой человек содрогнулся, представив себе постоянный шум в доме.
Тем временем, настал черед Тамбара Паши. Глаза всех обратились к изобретению астролога. С установленными парусами, представшее в полном великолепии его судно вызвало бурную дискуссию собравшихся. Низкая мачта располагалась на самом носу, рядом высился огромный барабан, за которым сидел облаченный в шелка мудрец. Почти все корабельное пространство занимали гигантские кузнечные меха. Собранная складками воловья кожа покрывала палубу от борта до борта, оставляя свободными всего несколько гребных рядов в кормовой части. Именно там находился экипаж, насчитывающий пятьдесят матросов, что являлось слишком малым для полноценной команды, к тому же большинство вообще не имело весел. Эти люди сидели с лицами, смотрящими куда-то вовнутрь судно, чем весьма развеселили толпу. По знаку Тамбара Паши они, упершись спинами в борта, принялись поднимать и опускать металлические рукояти мехов. Темп им задавал большой барабан. Но, несмотря на громкий свист, выходящего из-под кожи воздуха, паруса не надулись, а лишь слегка затрепетали. Корабль не сдвинулся с места.
Алаф не стал злорадствовать по поводу провала и искать причины несостоятельности астролога, ведь неукротимо приближалось его выступление. Тамбар Паша исступленно колотил в барабан и надрывал голос под откровенные насмешки жителей столицы. Экипаж работал в поте лица, однако судно по-прежнему стояло, как вкопанное. В злосчастный корабль полетели гнилые фрукты, большинство которых попадало в дряблые паруса, вздымающиеся меха и в обнаженные спины матросов. Чудовищные усилия команды все же принесли некоторые плоды. Шхуна начала очень медленно плыть задом в направлении причальных свай. Зеваки разразились издевательскими рукоплесканиями.
Алафа больше тревожила неприятная реакция зрителей, чем само поражение Тамбара Паши. Появились новые сомнения относительно собственной пригодности. Что если его осмеют также безжалостно? Подготовительный этап уже закончился, и юноше ничто не мешало хорошенько присмотреться к попытке Мустафара.
Суденышко императорского инженера шустро покинуло причал. Оно представляло собой обычную рыбацкую лодку, правда, с двумя интересными деталями. Одним устройством была малая катапульта на носу, другим — нечто схожее с помпой для откачки воды. По крайней мере, здесь присутствовал характерный рычаг. Мустафар, очевидно, сконцентрировал свои изыскания не на скоростных качествах, а на вооружении судна. Это не противоречило правилам конкурса, поскольку принц Ездигерд задавался целью сделать флот более боеспособным. Новым видам оружия уделялось столько же внимания, сколько эффективности движущей силы. Поэтому никто не удивился, что экипаж лодки Мустфара просто греб.
Издали маленький баркас без мачт, с одной надстройкой посредине и с четырьмя парами весел выглядел совершенно непримечательно. Немного углубившись в залив, гребцы оставили весла, позволяя лодке свободно плыть. Мустафар с помощниками приблизился к носовой конструкции. Два человека взвели зарядный механизм, а третий поместил в ковш нестандартный снаряд. Затем еще один мужчина развернул катапульту (которая, как выяснилось, имела подвижное основание), целя в стоящий далеко на приколе ветхий галеон. Мустафар лично поднес к круглому снаряду зажженный факел. Вверх взметнулся дымок, и тут же катапульта выстрелила. Сопровождаемый дымовой лентой снаряд угодил точно в корму мишени. Судно мгновенно занялось огнем. Пламя, стремительно пожирающее древесину, вызвало после минутного затишья наблюдателей целую бурю оваций. Алаф сначала предположил, что хитрый мастер мог загодя пропитать цель маслом, но отмел этот вариант как маловероятный. В таинственном снаряде, скорее всего, содержалось какое-то горючее, легковоспламеняющиеся вещество. Юноша признал, что замысел инженера оказался весьма не плох.
Люди Мустафара занялись вторым устройством. Два матроса оттащили механизм за длинную ручку чуть ближе к борту и начали качать. В итоге помпа выплюнула струю черной жидкости, образовавшей пленку на поверхности моря. Толпа сразу угомонилась в ожидании последующих событий.
Мустафар, размахнувшись, бросил факел в сторону черного пятна. Тот кувыркнулся несколько раз и упал на маслянистое покрывало. Из моря выросла стена бушующего пламени, которая отгородила лодку от уже почти полностью сгоревшего корабля.
Восторженные крики достигли своего апогея. Молодого алхимика также впечатлило огненное представление, хотя юноша больше раздумывал над тем, не опасно ли грозное оружие для перевозящего его судна. Но в любом случае мудрость изобретателя заслуживала всяческого уважения.
С небес на землю Алафа вернул Нефет Али, подававший ему нетерпеливые знаки. Что ж, видимо, пришло время. Он побрел к своему судну. Рабочие уже вытащили его из доков на открытую воду. Корабль алхимика, сравнимый размерами с галерой Тамбара Паши, не имел ни мачты, ни парусов, а весь экипаж включал в себя Алафа и одного помощника. Наверное, зрителям могло показаться странным, что тяжелым судном будут управлять лишь два человека. Понурый замориец — евнух с вырезанным языком, составляющий ровно половину команды приступил к работе, закидывая лопатой уголь в топку под котлом. Молодой капитан, проверив агрегат, готовился открутить вентиль, когда вода в казане достигнет нужного состояния.
Вместо мачт или скамеек гребцов палубу занимали паровой котел и парочка больших, плотно закрытых емкостей с клапанами по бокам. От них тянулись к корме трубы. Роль котла исполнял… натуральный саркофаг. Его употребили не по назначению из-за нехватки бронзы и сжатых сроков. Ранее он служил последним пристанищем одному королю, воевавшему когда-то с Тураном. После победы саркофаг, как военный трофей, доставили в Аграпур, и с тех пор тот пылился среди прочего хлама в подземельях дворца. Без содержимого, разумеется. Останки врага выбросили еще за границами Империя. И вот теперь этот бронзовый ящик заполняла кипящая вода. Две толстенных трубы соединяли казан с емкостями у бортов. Убегающие оттуда духи должны были толкать корабль, а поскольку судно было тяжелым, то и устройство сделали соответствующих размеров.
Температура поднялась. Алаф по колебаниям казана определил, что водяные духи уже взбешены. Тогда юноша поочередно открыл краны емкостей. Горячий пар устремился назад. Забортная вода покрылась пузырями. Духи убегали из раскаленной ванны, но ничего особенного не произошло. Судно по-прежнему еле колыхалось на волнах, которые подпихивали его к берегу и людям, оккупировавшим помост. Неужели духи потеряли ту силу, что поражала всегда алхимика? Или с возвращением в родную стихию угасли их амбиции? Взволнованный Алаф обошел саркофаг. Проклятые водяные сущности явно разбегались, да только не хотели сдвинуть судно ни на дюйм.