Конан Полководец
Шрифт:
Эвадну, воинственную предводительницу мятежников, сотрясала такая дрожь, что она некоторое время не могла произнести ни слова.
— Я слышала, что эти нелюди обращают в свою веру всех на своем пути, даже детей и стариков, и уводят их из своих домов за собой, — наконец с трудом произнесла она. — Они хотят навсегда уничтожить нас всех. Мне говорили, но я не могла до конца поверить, пока не увидела… это. Теперь, видя этот хаос, ты можешь себе представить, с кем нам предстоит встретиться? Это не какая-нибудь жалкая банда еретиков или разбойников, это все население области объединилось в огромные армии фанатиков, которые не оставляют после себя ничего живого. На что мы можем надеяться, собираясь победить их?
— А как мы посмеем не победить? Ведь эта чума угрожает всей провинции, а может быть, и всем другим
К колеснице приблизился курьер, доставивший от баронов предложение разбить лагерь. Посовещавшись, Конан и Эвадна отправили ответ, что они будут двигаться вперед до наступления ночи, чтобы уменьшить опасность дезертирства.
Они шли по выжженным, заброшенным полям, остановившись только тогда, когда солнце ушло на запад, исчезнув в кровавом дымящемся котле. При свете факелов они разбили лагерь, окружив его рвами и ветками колючего шиповника. В караул решили поставить удвоенные наряды часовых, как для того, чтобы удерживать солдат внутри, так и для того, чтобы отразить нападение снаружи.
Глава 14. Алый восход
— Солдаты, верные последователи! Я призываю вас сегодня ночью напомнить себе о долге, ради которого вы пришли сюда, покинув родные дома. Вы прошли много лиг по этой опустошенной земле, чтобы служить своим баронам, — никогда не забывайте об этом! Я, Сигмарк, дал священную клятву, так же, как и каждый из вас. Моя клятва связывает меня с великой целью так же безвозвратно, как и ваши связывают вас со мной и другими лордами, собравшимися здесь! Проходя сегодня в полдень мимо селения Клетск, вы пересекали владения барона Оттислава, моего благородного союзника. Селение, конечно, было разрушено, так же, как фермы и леса вокруг вас. Посевы барона были сожжены, его слуги и домашний скот убиты или угнаны. Так было разрушено справедливое правление моего друга! Но не в характере барона безропотно сносить унижения, нанесенные ему самому или его другу. Поэтому я поклялся помочь лорду Оттиславу мстить до последней капли крови его, а, значит и моим врагам! Поэтому, мои верные последователи, вы здесь. Я знаю, вы несете тяжелую службу, еще тяжелее она может быть завтра утром. Но тяжесть вашей службы будет вознаграждена почетом и славой. Раз вы пришли сражаться, помните об этом! Когда-нибудь мы станем победителями! Теперь я предоставляю слово моему дорогому другу, барону Оттиславу, который хочет обратиться к вам. А затем мы поднимем тост за нашу завтрашнюю победу!
Освещенный светом факелов, Сигмарк величественно поднял руку, приглашая своего грузного и неповоротливого друга взгромоздиться на двухколесную повозку, с которой сам через несколько мгновений осторожно соскочил. Взобравшийся на повозку Оттислав выглядел гораздо внушительнее, чем его предшественник, не только из-за своего роста, но и потому, что он залез на скамью, чтобы оглядеть лица всех столпившихся вокруг повозки солдат.
— Хау! Люди восточных земель! Все немедийцы! Вы видели разрушение нашей родины, разорение наших полей и домов. Что за ужасный враг, спросите вы, мог сделать такое с нашей прекрасной страной? Но отбросьте в сторону эти мысли. Здесь нет террора и нечего бояться, потому что ничто не может сравниться с террором немедийской армии на пути ее справедливой мести. Это вы угроза, все пожирающая на своем пути адская свора гончих, это вы террор! Этот хаос просто жалок по сравнению с тем, что мы собираемся учинить нашему врагу. С этого момента их земли и владения будут принадлежать нам, их женщины будут нашей скотиной, их жизни будут нашей игрушкой. Мы будем косить их, как траву, и молотить, как зерно. Их кишки будут накручены на лезвия наших мечей, их головы будут болтаться, привязанные к нашим седлам, как незрелые тыквы! Поэтому знайте, резня и кровавая бойня — это здоровые и естественные проявления войны. Они очищают кровь и укрепляют желудок. Пролитие крови напоминает человеку, из чего он создан. Некоторые из вас умрут, некоторые будут страдать от ужасных ран. Но ни один истинный немедиец не позволит этому злу встать на его пути! — Оттислав сделал паузу, чтобы насладиться одобрительным гулом толпы. — А теперь я хочу представить вам — если неопытный юноша будет
— Я должна была догадаться, что это был их план! — прошептала она ему. — Оставайся здесь, я буду говорить за тебя.
В одно мгновение она взобралась на повозку и предстала перед солдатами, которые замерли в восхищении, любуясь стройной фигурой, силуэтом вырисовывающейся на фоне неба, озаренного светом факелов.
— Немедийцы, я обращаюсь к вам от имени моего господина лорда Фавиана, наследника Динандара. Он не считает себя искусным оратором. Но он хочет, чтобы я напомнила вам, что когда завтра вы будете сражаться за него, вы также будете сражаться и за самих себя. за свои дома и за своих близких…
Эвадна внезапно прервала свою речь, увидев, как высокий широкоплечий человек одним прыжком вскочил на повозку. Это был Конан.
— Солдаты! — сказал он громким звучным голосом. — Я предстал перед вами не как барон…
По рядам слушателей пробежал шепот, но взгляды собравшихся были неотрывно прикованы к новому оратору.
— …И даже не как немедиец.
Шепот в толпе усилился, перерастая в гул.
— Я предстал перед вами, как человек.
Толпа волновалась, ожидая продолжения его речи; нетерпеливые возгласы, выражавшие одобрение, раздавались со всех сторон.
— Как человек, знающий, что такое добро и что такое зло. Или пытающийся это узнать. Я был с вами все эти последние дни. Я знал, так же как и вы знаете, — то, что мы встретили здесь — это страшное безграничное зло, это путь змеи, — Шепот и гул толпы продолжали возрастать, в них явно звучало одобрение. Конану уже пришлось кричать, чтобы его услышали.
— Как человек, который может поставить ногу на голову змеи!
Закончив свою речь, Конан спрыгнул с повозки, пройдя сквозь войска, приветствовавшие его одобрительными возгласами и выброшенными вверх кулаками. Когда кто-то из толпы выкрикнул «Фавиан!» остальные подхватили и начали скандировать: — Фа-ви-ан!
Пробравшись сквозь толпу, Конан нашел свою бочку и снова сел на нее, погрузившись в свои мысли и не обращая внимания на задумчивые или подозрительные взгляды и шепот Сигмарка и Оттислава. Эвадна села рядом с ним, не произнося ни слова.
Конан размышлял о недавних событиях. После того, как они прошли мимо руин замка Эдрам, и разбили свой первый ночной лагерь в опустошенных землях, они совершили быстрый переход, идя по следу невидимого врага. Пепел и зола разрушенных домов, встречавшихся на их пути, еще не остыли, — очевидно, они шли прямо по следу разрушителей. Небо становилось все более темным, и завешенным плотной пеленой дыма. И, наконец, ближе к сумеркам, их разведчики доложили, что обнаружили врага. Никто не попытался сбежать, войска сомкнулись плотным строем, лица солдат были полны решимости.
Конан все еще надеялся отыскать Лидию, но уже понимал, что между ним и Варакелом не осталось ни одного живого существа, не было даже трупов. Более того, на кладбище Клетска были даже разрыты свежие могилы, из которых исчезли покойники, так же как и все население города.
При виде разрытых могил солдат охватил суеверный страх. Усилился и страх перед змеями, которые, казалось, кишмя кишели в этих низинах; к счастью, они еще никого не укусили, но все же именно из-за них, похоже, и произошли первые, правда очень немногочисленных случаи дезертирства. Большинство солдат все же было полно решимости сражаться. И никакие страхи не могли их остановить.
Теперь они ждали восхода солнца, чтобы встретить врага, о котором ничего не знали. Бароны, уверенные в победе, составили только один, — весьма неопределенный план сражения: с первыми лучами солнца двинуться вперед, атаковать с флангов и тыла и полагаться на то, что у змеепоклонников не найдется нужного количества оружия, доспехов и не хватит опыта ведения боя. Конан тоже не мог решить, как лучше действовать. У противника были явно превосходящие по численности силы, но если построить умелую тактику боя, а именно: плотным и мобильным клином войти в рассеянные ряды врага и мощным ударом сокрушить его, то можно было бы надеяться на успех.