Конан, варвар из Киммерии
Шрифт:
Река эта течет на север из неведомых юных земель, потом поворачивает почти под прямым углом и несет свои воды на запад через щедрые пастбища Земли Шем, чтобы впасть в великий Океан.
Самое западное гиборийское государство — лежащая к северу от Аквилонии Киммерия. Дикие его обитатели не отказались от кочевой жизни. Это потомки атлантов. Благодаря связям с гиборийской культурой они развиваются куда быстрей своих извечных врагов — пиктов, населяющих джунгли на западе Аквилонии.
Спустя следующие пятьсот лет гиборийская цивилизация развита уже настолько, что контакты с ней диких племен дают им возможность вырваться из бездны варварства. Самым могущественным государством становится Аквилония, а другие стараются сравняться с ней в богатстве и силе.
Гиборийская раса сильно изменилась из-за притока чужой крови. Наибольшей близостью к общим северным предкам могут похвалиться только обитатели Гандерланда — северной аквилонской провинции. Но чужая кровь не ослабила гиборийцев — они все еще решающая сила на Западе, хотя в степях растут и множатся новые племена и народы.
На Севере потомки арктической расы — русоволосые голубоглазые варвары — вытеснили племена гиборийцев, им Противостоит только древняя Гиперборея. Родина этого северного племени зовется Нордхейм, обитатели ее делятся на рыжих ванов из Ванахейма и белобрысых асов из Асгарда.
Тут на карте истории снова появляются лемурийцы — на этот раз под именем гирканцев. В течение веков продвигались они на запад, чтобы осесть на южном побережье огромного континентального моря Вилайет и заложить там королевство Туран. Между морем и восточными границами местных княжеств лежит дикая степь, а к югу и северу — пустыня. Разбросанные в степи пастушеские племена — иного, не гирканского происхождения. О северной их ветви неизвестно ничего, южная же произошла от местных шемитов с небольшой примесью гиборийской крови.
В конце этого периода другие кланы гирканцев, продвигаясь на запад, заселяют северное побережье и сталкиваются с пришедшими на восток передовыми отрядами гиборийцев.
Теперь посмотрим на людей этого века.
Господствующие в мире гиборийцы, как уже говорилось, не сплошь светловолосы и сероглазы. У жителей королевства Кот мы обнаружим ярко выраженные шемитские и даже стигийские черты, как и у обитателей Аргоса, где еще сохранилась и зингарская кровь. Восточные бритунцы породнились со смуглыми жителями Заморы, а южные аквилонцы со стройными зингарцами до такой степени, что черные волосы и карие глаза преобладают в Пойтайне, самой южной провинции. Древнее королевство Гиперборея лежит на самом краю цивилизованного мира, нов жилах и его подданных течет много чужой крови из-за рабынь, которых привозят из Гиркании, Асгарда и Заморы.
Чистую гиборийскую кровь можно все еще найти в Гандерланде — не в обычаях тамошнего народа держать рабов.
Сохранили свою породу и варвары. Киммерийцы сильные и рослые, черноволосые, с голубыми или серыми глазами. Схожи с ними люди из Нордхейма, но кожа у них белая, глаза голубые а волосы рыжие либо золотистые. Пикты не изменились — низкорослые, крепкие, очень смуглые, черноглазые и темноволосые.
Темнокожие гирканцы — народ худощавый и рослый, хотя все чаще встречаются среди них люди широкоплечие и раскосые — это следствие похода в земли мудрецов, живущих в горах к востоку от моря Витайет.
Шемиты чаще всего, высоки, пропорционально сложены, черты их лиц просты и благородны — таков правящий класс, низшие же касты — сплошная смесь стигийцев с шемитами и даже гиборийцами.
К юге от Стигии лежат обширные государства чернокожих — амазонов, кушитов и атлайан, а также населяемая разными народами империя Зембанте.
Между Аквилонией и лесами пиктов расположено Боссонское пограничье. Его жители ведут свой род от местного племени, покоренного гиборийцами. Эти люди среднего роста и сложения, глаза у них серые или карие. Живут крестьянским трудом за крепкими стенами, подчиняются аквилонским королям. Их земля защищает королевство от пиктов и киммерийцев. Боссонцы чрезвычайно стойки в бою. За столетия войн с варварами они так научились держать оборону, что прорвать их строй прямой атакой невозможно. Таков был мир, в который пришел Конан.
Дочь ледяного гиганта
Легенды гласят, что самый могучий воин Гиборийской эры, тот, кто, по выражению немедийского летописца, «ножищами, обутыми в грубые сандалии, попрал украшенные самоцветами престолы владык земных», появился на свет прямо на поле битвы, и этим определилась его дальнейшая судьба. Дело вполне возможное, ибо жены киммерийские владели оружием не хуже мужчин. Не исключено, что мать Конана, беременная им, устремилась вместе со всеми в бой, чтобы отразить нападение враждебных ванов. Так среди сражений, которые с небольшими передышками вели все киммерийские кланы, протекло все детство Конана. От отца, кузнеца и ювелира, он унаследовал богатырскую стать и принимал участие в битвах с той поры, как смог держать в руке меч.
Пятнадцать лет было ему, когда объединенные племена киммерийцев осадили, взяли и сожгли пограничный город Венариум, возведенный захватчиками-аквилонцами на исконно киммерийских землях. Он был среди тех, кто яростней всех сражался на стенах и меч его вволю напился вражеской крови. Имя его с уважением произносили на советах старейшин. Во время очередной войны с ванами он попал в плен, бежал в Замору, несколько лет был профессиональным грабителем, побывал в землях Коринтии и Немедии, дошел до самого Турана и вступил в наемную армию короля Юлдуза. Там он овладел многочисленными воинскими искусствами, научился держаться в седле и стрелять из лука. Побывал он и в таких диковинных странах, как Меру, Вендхия, Гиркания и Кхитай. Года через два он крепко повздорил с командирами и дезертировал из туранской армии в родные края. И вот с отрядом асов он пошел в Ванахейм, потревожить извечных врагов — ванов…
…И вот затих лязг мечей и топоров. Умолкли крики побоища. Тишина опустилась на окровавленный снег. Белое холодное солнце, ослепительно сверкавшее на поверхности ледников, вспыхивало теперь на погнутых доспехах и поломанных клинках там, где лежали убитые. Мертвые руки крепко держали оружие. Головы, увенчанные шлемами, в предсмертной агонии запрокинули к небу рыжие или золотистые бороды, как бы взывая напоследок к Имиру Ледяному Гиганту, богу народа воинов.
Над кровавыми сугробами и закованными в доспехи телами стояли друг против друга двое. Только они и сохраняли жизнь в этом мертвом море. Над головами из висело морозное небо, вокруг расстилалась бескрайняя равнина, у ног лежали павшие соратники. Двое скользили между ними словно призраки, покуда не очутились лицом к лицу.
Были они высоки ростом и сложены как тигры. Щиты были потеряны, а латы помяты и посечены. На броне и клинках застывала кровь. Рогатые шлемы украшены были следами ударов. Один из бойцов был безбород и черноволос, борода и кудри другого на фоне залитого солнцем снега отсвечивали алым.
— Эй, приятель, — сказал рыжий. — Назови-ка свое имя, чтобы я мог рассказать своим братьям в Ванахейме о том, кто из шайки Вульфера пал последним от меча Хеймдала.
— Не в Ванахейме, — проворчал черноголовый воин, — а в Валгалле расскажешь ты своим братьям, что встретил Конана из Киммерии!
Хеймдал зарычал и прыгнул, его меч описал смертоносную дугу. Когда свистящая сталь ударила по шлему, высекая сотни голубых искр Конан зашатался и перед глазами его поплыли красные круги. Но и в таком состоянии он сумел изо всех сил нанести прямой удар. Клинок пробил пластины панциря, ребра и сердце — рыжий боец пал мертвым к ногам Конана.
Киммериец выпрямился, освобождая меч, и почувствовал страшную слабость. Солнечный блеск на снегу резал глаза как нож, небо вокруг стало далеким и тусклым. Он отвернулся от побоища, где золотобородые бойцы вместе со своими рыжими убийцами покоились в объятиях смерти. Ему удалось сделать лишь несколько шагов, когда потемнело сияние снежных полей. Он внезапно ослеп, рухнул в снег и, опершись на закованное в броню плечо, попытался стряхнуть пелену глаз — так лев потрясает гривой.