Концерт для скрипки со смертью
Шрифт:
– Ты уверен, что Атертон не будет против? – спросила Джоанна, когда они ехали в северном направлении по восхитительно пустынным улицам. Это был еще один ясный солнечный день, хотя сегодня дул несильный, но противный ветер, который не задерживали голые деревья. Джоанна надела громадный и очень толстый вязаный белый шерстяной жакет и, со своими темными глазами и бледным лицом, походила на маленького и толстого полярного медвежонка. Слайдер с любовью во взгляде покосился на нее, думая при этом, насколько естественным ему кажется ее присутствие в машине рядом с ним.
– Конечно же, нет. С чего бы это?
– Я могу привести множество причин. Для начала – у него может не хватить еды на троих, если он рассчитывал кормить двоих. И еще – может, ему хотелось видеть только тебя.
– Он мой сержант, а не моя жена. В любом случае, поскольку мы собираемся обсуждать это дело, ты нам понадобишься рядом. Ты была единственным человеком, близким с Анн-Мари.
– По отношению ко мне это звучит довольно рискованно, и, кроме того, я ведь не детектив. По-моему, он все раскусит.
– Он мой друг в такой же степени, как и партнер. А мне ты нужна.
– Ну, на это нечего ответить, да? Мне тоже называть его Атертон? Или я могу попробовать звать его Джим?
Когда Атертон открыл им дверь, его тренированное лицо не выразило никаких чувств, которые он мог испытывать в этот момент, ни неудовольствия, ни удивления. Он просто вежливо предложил им войти. Тем не менее, Джоанну это бесстрастие ни в чем не убедило, и она внимательно наблюдала за хозяином.
– Надеюсь, вы не очень против моего присутствия здесь? Я понимаю, мы предупредили вас слишком поздно, все магазины уже были закрыты. Если еды недостаточно, то кормить меня не обязательно.
– Еды хватит, – кратко ответил Атертон. – Входите и раздевайтесь.
Слайдер оборонительно посмотрел на него и прошел вслед за Джоанной в дверь, которую Атертон придерживал рукой над их головами. Парадная дверь вела прямо в гостиную, заполненную глубокими креслами и книжными полками. В камине пылал настоящий огонь, веселыми бликами отражаясь от бронзового экрана.
– О, какая великолепная комната! – сразу выпалила Джоанна. Она повернула к Атертону невинное лицо. – У меня когда-то была пожилая тетушка, которая жила в артезианском коттедже, но он ничуть не был похож на этот.
– Вы хотели сказать – артизанский коттедж, – поправил ее Атертон, лишь легким движением бровей выдавший свое сожаление о ее невежестве.
– О нет, – серьезно ответила Джоанна, – там было очень сыро.
Возникло короткое молчание, во время которого Слайдер с беспокойством следил за выражением лица Атертона, зная, что тот был очень гордым человеком и больше привык использовать Слайдера в качестве объекта для насмешек, чем становиться таким объектом самому. Но тут губы Атертона начали расползаться в неуправляемой усмешке, и после некоторой борьбы он все же сдался и широко улыбнулся Джоанне.
– Вы должны были предупредить меня, что она глупенькая, – заявил он удивленному Слайдеру. – Наливайте себе и наслаждайтесь огнем. Что будете пить?
Эдипус, разлегшийся у камина брюхом к огню, вежливо встал и направился к Джоанне с намерением оставить немного своей лезущей шерсти на ее светлых вельветовых брюках. Она наклонилась, протянула к нему руку, и кот, выгнув спину, медленно и с удовольствием прошелся под ее рукой.
– Джин с тоником, если они есть, пожалуйста. Как его зовут?
– Эдипус. Билл, что вам?
– То же самое, пожалуйста. Спасибо.
– А почему Эдипус?
– Потому Эдипус, что он живет здесь, разумеется. В самом деле, вы очень глупая.
Слайдер был поражен такой грубостью, но Джоанна улыбнулась.
– В мире есть два вида людей – те, кто цитирует «Алису»...
– И те, кто этого не делает.
– Алису? – тупо переспросил ничего не понимающий Слайдер.
– «В стране чудес», – разъяснил Атертон и еще раз улыбнулся Джоанне, направляясь на кухню. Слайдер уселся, так и не понимая, почему простой факт цитирования одной и той же книги изменил отношение Атертона к Джоанне с плохо скрытой враждебности на полное дружелюбие. Нет никого с большими странностями, чем эти интеллектуалы, сказал он себе, разве что коровы.
Джоанна пододвинула свое кресло к огню, а Эдипус вспрыгнул к ней на колени, деликатно обнюхал их, крутанулся разок и величественно улегся, уложив по массивной лапе на каждое колено. Атертон принес три стакана, держа их в своих больших длинных руках, раздал их и уселся сам.
– Ну, с чего начнем? – спросил он. – Вы видели предварительный отчет по миссис Гостин?
– Да, и он не вызывает никаких сомнений, за исключением того, что в нем все сомнительно. – Слайдер вздохнул. – Там был Биверс, верно?
– Да. На ковре были складки, так что она могла поставить на них ногу и потерять опору. Он проверил это, и ковер скользил в достаточной степени, чтобы так могло получиться. Она могла упасть на спину и удариться головой об угол каминной решетки. Там был мазок крови, а рана, по словам Фредди Камерона, по форме, виду и возможной силе удара могла соответствовать такому падению. Для женщины ее возраста и состояния такое падение могло быть фатальным. Никаких признаков борьбы, никаких следов взлома...
– Да их и не должно было быть, – перебил Слайдер, мрачно глядя на свой стакан. – Она ведь знала его в лицо, разве это не так? Этот распрекрасный «инспектор Петри» – почему бы ей было не впустить его? Мне надо было предупредить ее...
– Да хватит вам, Билл, это не ваша ошибка или вина. Мы ведь даже не знаем, был ли это он. Почему он должен был вернуться? Он забрал все, что ему было нужно, еще в первый раз.
– Может быть, он вернулся, чтобы заставить ее замолчать. Она была единственной, кто мог его опознать.