Концерт для скрипки со смертью
Шрифт:
– Она взяла сумку с собой?
– Да, и футляр со скрипкой тоже.
– Значит, вам так и не удалось заглянуть в сумку?
– Нет, она держала ее при себе на репетиции, под стулом, но, должно быть, вернула ее Марио между репетицией и концертом, потому что потом сумки уже не было. Но у меня есть верная мысль, что же на самом деле было в сумке, и это не было оливковое масло. – Он выжидательно взглянул на Слайдера.
– Не оливковое масло? – послушно переспросил Слайдер.
– Нет. Я совершенно уверен, что там была другая скрипка, и притом весьма ценная.
Слайдер даже подскочил на скамейке, хотя до этого выказывал лишь умеренный сторонний интерес.
– Почему вы так думаете?
– Потому что я сидел рядом с ней на репетиции и на концерте, и скрипка, на которой она играла на концерте, была не та, которой она пользовалась на репетиции.
– Вы уверены?
– Совершенно. Я знал ее обычную скрипку, у нее был очень темный лак, а на кромке была маленькая выбоина, как раз у подбородка, которая на фойе темного лака выглядела очень бледной. А та, которую я увидел на концерте, была гораздо светлее, и еще, когда она положила ее на колени, я заметил необычную древесину деки. Но самое главное – она звучала совершенно по-другому, гораздо, гораздо лучше! Я бы сказал, что это был очень дорогой инструмент. Может быть, даже работы Страдивари или Амати, или кого-то подобного, а в таком случае она должна была стоить целого состояния.
– Полагаю, у вас не было возможности рассмотреть ее поближе?
– Нет, но скажу вам вот что – она все время держала ее при себе во время антракта. Не оставляла нигде ни на мгновение – уложила ее в футляр и держала футляр в руке, даже когда пила кофе. Я никогда не видел, чтобы она поступала так раньше. Да что там, я никогда не видел вообще никого, кто бы так делал.
– Значит, вы думаете, что она получила ценную скрипку от этого кузена Марио для того, чтобы контрабандой провезти ее в Англию, поменяв ее со своей собственной скрипкой, которую она передала ему в ковровой сумке в какой-то момент между репетицией и концертом?
– Да, так я подумал. Тем же вечером в отеле, когда она была в ванной комнате, я попытался посмотреть на скрипку, но футляр оказался заперт, и я, естественно, не мог взломать его. Это была вторая деталь, которая убедила меня, потому что раньше она никогда не закрывала футляр.
– Но, конечно, – медленно произнес Слайдер, – кто-то еще мог заметить, что она играет не на своем обычном инструменте.
Томпсон удивленно задумался.
– Ну, – сказал он наконец, – если они и не заметили, то и черт с ними – но я-то заметил.
– А что ее «сосед по парте»? Конечно же, она должна была сразу обратить на это внимание.
Томпсон пришел в замешательство и нахмурился. Его теория со всей очевидностью проваливалась. Потом лицо его вдруг разгладилось, и он возбужденно заговорил, на момент показавшись Слайдеру мальчишкой.
– Сейчас я вспомнил – Джоанны не было на концерте! Точно! Она и Анн-Мари ходили куда-то поесть после репетиции, и Джоанна вернулась с «местью Монтесумы» – ну, с расстройством желудка, и не могла играть на концерте. Жуткая диарея, с криком. Обычно в таких случаях мы все попросту сдвигаемся на одного человека вперед, но тут как раз была нечетная «парта», потому что Пит Норрис сломал палец в Неаполе, так что они просто пересадили Хилари Тонкс рядом с Анн-Мари, а она, естественно, не знала, на какой скрипке Ани-Мари играла раньше.
Так-так. Но Анн-Мари не могла рассчитывать на внезапное заболевание Джоанны и ее выход из строя. Если только она сама не подсыпала ей что-нибудь во время еды. Но насколько это могло быть вероятным? Слайдер услышал в голове голос Атертона: Это глубокие воды, Ватсон.
– А насколько легко можно было бы провезти контрабандой скрипку? Как их перевозят в самолете?
– Другие инструменты перевозят в корзинах, которые грузят в багажное отделение, но обычно скрипачи берут инструменты с собой в кабину для сохранности. Инструменты отмечены в таможенной декларации, но никто и никогда их не проверяет, только смотрят, чтобы сходилось количество. Я хочу сказать, если вы въезжаете с одной, а выезжаете с двумя, то кто-то может это заметить, но не в обратном случае.
– Анн-Мари брала с собой в кабину скрипку на обратном пути?
– Я не помню. Думаю, что да, но я не уверен.
– Не уверены?
– Вы понимаете, это как лишняя рука, – извиняющимся тоном объяснил Томпсон. – Вы подсознательно ждете, что скрипач должен везти с собой скрипку, поэтому фактически даже не отмечаете этого. Я не могу быть полностью уверенным, но думаю, что скрипка была при ней.
Слайдер задумчиво кивнул.
– Вы когда-нибудь говорили Анн-Мари о своих подозрениях?
– Нет. Я подумал, что это не мое дело. В любом случае, если она задумала провезти контрабандой «Страд», дай Бог ей удачи. Любой из нас влюбился бы в такую скрипку. – Он вновь нахмурился. – Но в действительности я ни разу не видел, чтобы она играла на ней в Англии. Если она все же ввезла ее, то я предполагаю, что она должна была ее продать.
– Значит, ваши склоки были не на эту тему?
– Склоки?.. Ох, – он неожиданно вспыхнул. – Нет... Это... Но это была не моя вина. Никогда не имелось в виду, что после гастролей между нами что-то будет продолжаться, и она знала это. Множество людей поступали именно таким образом. И сначала все было в порядке. Она вела себя как обычно. А потом вдруг изменилась, начала просить меня сходить с ней выпить и все в таком роде. Она даже попыталась сменить свое место в оркестре и сесть рядом со мной. Я говорил ей, что счастлив со своей девушкой, и просил прекратить эту возню вокруг меня. Тогда она показала свою худшую сторону, стала угрожать, что расскажет моей подружке, и еще выдумала, будто это я уговорил ее спать со мной и обещал на ней жениться, и несла всякий другой вздор вроде этого.
– А вы действительно уговорили и обещали?
– Нет! – Его негодование было велико и неподдельно. – Я не знаю, почему она так говорила. Она, наверное, совсем сошла тогда с рельсов. Никогда я не обещал, что женюсь на ней. Вы должны мне поверить! – Лицо Слайдера оставалось нейтральным. – Вот Элен мне верит! – закончил он патетически.
– Вы говорили людям, что это она – та женщина, которая анонимно звонит женам музыкантов, как я понимаю?
Он густо покраснел.
– Ну... да... думаю, да, я. Я был разозлен – и я хотел тоже что-то иметь против нее, чтобы создать и ей трудности. Я думал, что это может остановить ее.
– И что, помогло?
– Ну, что-то это дало. Она отстала от меня, как бы то ни было.
– Это создало ей трудности в оркестре?
Томпсон пожал плечами.
– Если вы имеете в виду эти дела с Джоном Брауном, то она ему и так никогда не нравилась. Он вообще не любит женщин в оркестрах.
– Расскажите о том дне, когда она погибла. Вы видели ее на телецентре?
– Конечно. Но с Рождества она уже не создавала мне проблем. Хотя я по-прежнему старался избегать ее, просто на всякий случай.