Конд Корви. Его Невозможное Величество
Шрифт:
– Я попросил нагреть для вас воды. Когда в лохани остынет, я буду добавлять, – он кивнул на стоящие у скамьи ведра. – Раздевайтесь.
– Как? Совсем?
Он явно не намеревался уходить.
– Если вы собираетесь купаться в одежде, то я примкну к голосам людей, считающих вас сумасшедшей, – он откупорил одну из баночек и тонкой струйкой вылил в воду пахучую жидкость. Закатав рукав, побултыхал в ушате пятерней, породив тем самым высокую пену.
– Хотя бы отвернись, – произнесла я, садясь на скамью и стаскивая сапоги. Дант выполнил мою просьбу, занявшись изучением
– Это для мытья головы, – он протянул высокую склянку, принуждая меня взять ее в руки.
– Спасибо, – я откупорила флакон и понюхала содержимое. – Приятно пахнет.
– Настой на травах, – пояснил он, закатывая второй рукав «униформы». В такой ходили все слуги во дворце: рубашка, а поверх нее длинный, до колен, жилет. Простая, но добротная ткань. На ногах туфли с пряжками и высокие носки, в которые заправлялись штаны.
– Ты собираешься мыть мне голову? – удивилась я.
– И потереть спину, – он показал мочало.
– Не надо. Я сама.
– Леди сами ничего не делают. Для этого у них и есть служанки.
– Я не леди, а ты не служанка, – я потянулась и отняла у него мочало. – Кстати, ты сын лорда, но почему–то не одеваешься сообразно своего статуса. Зачем весь этот спектакль?
– Выносить горшки в бархате и шелке? – Дант улыбнулся, но улыбка его была грустной. – Здесь я только слуга. Никто во дворце не знает, что лорд Лоури мой отец.
– Почему вы скрываете ваше родство?
– Я бастард. У лорда Лоури есть настоящий наследник. Я признался только потому, чтобы вы знали – я в ответе за вашу жизнь перед отцом и королем.
– Я сохраню твой секрет.
– Как и я ваш.
– Какой же?
– Вы избранная.
– Боже, это еще что такое? – я подняла на него глаза.
– Вы услышали боль короля, а мама всегда говорила, чувствующие чужую боль – избранные. Об этом мало кто помнит, избранных почти не осталось.
– Поясни–ка подробнее, что значит «избранные»? Куда их избирают?
– В жены. Или в мужья. И никогда с ними не расстаются. Это подарок судьбы.
– Черт. Не шути так. Иначе мне придется молиться о смерти короля.
– Отчего же? – он был удивлен. Даже шокирован. Кто добровольно отказывается от удачи? – Наш король умен и красив. Вы же видели, сколько желающих разделить с ним брачное ложе?
– Не сравнивай меня с королевскими невестами. Там в первую очередь корысть. А я выйду замуж по любви. И никому не позволю задержать меня здесь только потому, что я заметила, как страдает ваш король. Здесь нет никаких тайн и нет никаких избранных, не выдумывай. Просто совпадение, – я поставила бутылочку с «шампунем» на край лохани, зажала нос и, набрав в легкие воздуха, ушла под воду. Не хотела вступать в спор.
Пока я купалась, на скамейке появилась новая одежда, мою же куда–то унесли.
– Ее выстирают и вернут, – успокоил меня Дант, когда я расстроилась отсутствием лифчика. Взамен ничего другого не дали.
Я успела представить глаза консьержки, когда я вернусь в свой мир в бархатном халате в пол и расшитых жемчугом тапочках без задника – именно в это меня облачили после купания.
Единственное, что я разрешила своему слуге – расчесать мне волосы. Он сам вызвался. Сказал, так будет быстрее. Хоть настой на травах и сделал их шелковистыми, местный гребень оказался тяжелым и неудобным. Я едва не вывихнула запястье.
Удивительно дело, но стоило Данту несколько раз провести расческой по моей шевелюре, как волосы полностью высохли. На восхищенный возглас он лишь пожал плечами.
– Признавайся, ты волшебник?
– Мне передался мамин дар стихийника. Но волосы высушил не я. Гребень.
– Понятно, – протянула я, хотя ничего не поняла. – А твой отец каким даром владеет?
– К сожалению, магия достается не всякому, – уклончиво ответил Дант. – Но всегда можно обойтись амулетом, – он повертел гребнем, чтобы я поняла, о каких амулетах идет речь. – Они продаются. Подороже или подешевле, в зависимости от вложенной в них силы. Например, перстень, что висит у вас на шее, стоит баснословных денег.
Я опомнилась и поплотнее запахнула халат, пряча под ним цепочку с кольцом.
– Мне дал его король, – поторопилась оправдаться я.
– Я знаю. Отец упомянул, что Его Величество передал вам свой Язык.
Я вытаращила глаза, а Дант рассмеялся.
– Король брал с собой этот перстень, когда уходил в другие миры. Удобно. Не надо учить местные языки. Но если вам случится остаться здесь, придется на самом деле освоить рогувердский. Таково правило.
– Мне не случится остаться здесь, – я отмела саму мысль о подобном исходе. – Меня ждут родители и старшая сестра. И мои племянники, их у сестры трое. Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы попасть домой.
– Я понимаю. Но неужели вас не обольщает сделаться королевой? У избранных шансы высоки…
– Я не избранная. Ты ошибся. И не заикайся об этом.
Назад мы вернулись тем же путем. Еще более неприлично было бы разгуливать по дворцу в халате и без нижнего белья под ним.
В покоях меня ждал сюрприз – служанки, стреляя глазами, вкатили вешалку, на которой висело несколько платьев. На стол выложили высокую стопку батистового белья.
– Тут же одни юбки и рубашки, – я с досадой перелопатила всю кучу. – Где нижнее белье?
– В нашем мире нет такого понятия как нижнее белье.
– Но как же?! А панталоны и корсеты?
– Панталоны носят только мужчины. Корсеты вовсе не предусмотрены. Наши женщины даже не знают, что это такое.
– Как?
– Так. Нательная рубашка, юбка или две, потом верхняя одежда. Чулки, если холодно.
– Угу. Все должно проветриваться, – я с досадой швырнула расшитую лентами ночнушку на спинку стула. – Пусть только попробуют не вернуть мои лифчик и трусики.
– Не понимаю, о чем вы говорите.