Кондор принимает вызов
Шрифт:
Казанцев криво ухмыльнулся, но все же промолчал.
— Не знаю, как твоя поблядушка Ольга, но я давно тебя раскусила. Тебе не нужна женщина, Казанцев, потому что ты извращенец. Ты окончательно свихнулся на картинах, скульптурах и на своих янтарных цацках. Острые чувства у тебя способны пробудить лишь неодушевленные предметы. Ты запираешься один в холодном подвале и занимаешься там черт знает чем! Ты готов трахать глазами свое барахло по многу часов и по многу раз...
Еще один новый поворот, таких речей она прежде не вела. Такое впечатление, что жена не только худела на диетах и загорала под ультрафиолетом, но еще и проштудировала кое-какую
Но если говорить по существу, выстрел угодил точно в цель. Она права, поскольку и в самом деле существуют некоторые вещи, которые возбуждают его гораздо сильнее, чем выставленные напоказ круглые коленки.
— Вот некоторые говорят мне: ах, Казанцева, какой у тебя красивый, крутой муж! — Накрашенный ротик сложился в язвительную усмешку. — Какая у него мужественная внешность, какие аристократические манеры... Ах, как он напоминает самого Аль Пачино, когда тот снимался в «Крестном отце»! Какой он у тебя загадочный, взрывной и непредсказуемый мужчина...
Казанцев в этот момент ощутил, как в его груди круто вздыбилась волна гнева. Существует черта, которую ей не следовало бы переступать. Напрасно она будит в нем зверя, его хищные повадки должны быть ей хорошо известны.
Наталья отчаянно хлопнула остатки смешанного в ее фужере крепкого напитка. Кажется, она набралась безрассудной отваги и готова покинуть спасительный окоп. С ее стороны это чистое безрассудство: кинжальные очереди прицельно стригут по самой верхушке бруствера.
— Но мне-то хорошо известен твой секрет! И еще, пока не забыла... Если бы не папа, которому для помощи в делах понадобился талантливый негодяй, ты и поныне ходил бы в «шестерках».
Казанцева остервенело раздавила окурок в пепельнице.
— Между нами говоря, Казанцев, ничего в твоей жизни не изменилось, если не брать во внимание накопленного тобой барахла. Как был ты папашкиным халдеем, так и останешься им пожизненно. Можешь и дальше дрочить на свои янтарные погремушки, только, ради бога, не рассказывай мне больше, какой ты по жизни крутой. И не смей больше читать мне твои занудные проповеди!! Я сыта ими по горло.
Она подняла на мужа сузившиеся от ярости глаза. — И еще я давно хотела сказать тебе, Казанцев... Ты — быдло.
Глава 14
— Встать!
Команда прозвучала громко и отрывисто, как щелчок кнута. Наталья заметно вздрогнула, закусив острыми зубами край губы. Кажется, на этот раз она перегнула палку. Однажды Казанцев жутко избил ее в их городском особняке, думала, что покалечит или вообще забьет насмерть. Она тогда пожаловалась отцу, но тот лишь небрежно махнул рукой, я, мол, в вашу семейную жизнь вмешиваться не намерен. Похоже, что он не поверил ей или сделал вид, что это его не касается. А еще были два-три случая, когда Казанцев форменным способом ее насиловал. Как, например, во время их прошлогодней поездки в Штаты, когда они воспользовались приглашением Уолтмэна и провели неделю во Флориде. Какую-то она совершила оплошность, по правде говоря, мелочевую, но супруг буквально рассвирепел: «Ты ведешь себя как центровая проститутка! Сколько раз можно повторять — не подставляй меня!» Разложил он ее прямо на полу шикарного пентхауса, хорошо, обошлось без рукоприкладства, видно, опасался портить ей вывеску — стыдно будет перед Дэвидом.
Казанцев выбрался из-за стойки, зайдя ей за спину. Пересиливая подступавший к ней страх, Наталья медленно обернулась. Неподвижное лицо мужа напоминало застывшую гипсовую маску, именно такое странное выражение пугало ее более всего. Взгляд Казанцева был совершенно пустым, как у неживого, — вместо глазниц черные бездонные провалы.
А вместе с тем она сама впадала в такие минуты в оглушительный экстаз, испытывая непередаваемые по остроте ощущения, когда животная страсть выплескивается наружу без остатка, а спазматические волны наслаждения становятся все выше и круче, унося ее в запредельные дали. Ни с кем другим, кроме своего мужа, и помимо вот таких жутковатых мгновений, подобных переживаний у нее не было. Иногда ей казалось, что она злонамеренно заводит своего муженька. Вот и сейчас сквозь все ее существо прошел нервный спазм, прорезалась первая, не слишком мощная и не самая крутая волна вожделения...
...Кто-то настойчиво и целеустремленно пытался дозвониться — телефон не смолкает. Наверняка что-то важное — из-за пустяков беспокоить на отдыхе его не станут.
— Приберись у себя, Наталья, — кивнул он уже безразличным голосом. — Терпеть не могу, когда в доме царит беспорядок.
Он плотно прикрыл за собой дверь и направился к стойке бара, где на подставке стоял стилизованный по моде тридцатых годов телефонный аппарат.
— Казанцев у телефона, — бросил он в трубку недовольным голосом. — Говорите.
Как только он узнал по голосу собеседника, его тон немедленно сменился на более доброжелательный. Звонил Антокольский Марк Аркадьевич, человек известнейший в антикварных кругах, причем не только в России, но и в странах западного мира. Он был одним из немногих, кто знал все контактные номера банкира, мог связываться с ним в обход секретаря-референта и без опаски звонить в любое время дня и ночи.
Во многом благодаря обширнейшим связям Антокольского в многопрофильной индустрии мирового оборота торговли антиквариатом, драгоценностями и произведениями искусства Казанцеву удалось после ухода с рынка его конкурентов из «Пальмникена» наладить новые каналы сбыта сырца, а также создать целую отрасль по производству и реализации высокохудожественных произведений из «солнечного камня», неизменно пользующихся устойчивым спросом на Западе.
Последние два года Марк Аркадьевич занимался исключительно делами «янтарного барона», помогая устанавливать связи с доверенными лицами магнатов, коллекционирующих произведения искусства, а также с дилерами легальных и нелегальных аукционов. Сообща им удалось напасть на перспективную для разработки жилу. Выражаясь профессиональным языком антикваров, они обнаружили «золотую пещеру». Своим знакомством с флоридским миллиардером Уолтмэном он также обязан Антокольскому.
— Привет, Марк. — Он покосился на запертые двери будуара. В доме только один телефон, женушка не сможет подслушать их разговор. — Ты где сейчас находишься?
— По соседству, всего в нескольких километрах... С тобой хочет переговорить один наш общий знакомый. Он попросил меня связаться с тобой и устроить вам встречу. Наши друзья беспокоятся о тебе. Ну как, найдется час-другой времени?
Мрачное чело Казанцева разгладилось. Он так и предполагал, что без поддержки его в этот трудный час не оставят. Но сам просить о помощи не решался — не хотелось быть обязанным. Выждал до последнего и, как выяснилось сейчас, не прогадал — инициатива теперь исходит от других людей.