Кондор улетает
Шрифт:
Он тихо покачивался на качелях в мягкой прохладе летнего вечера рядом со своей нареченной и думал о том, что может показаться смешным Старику.
Он расхохотался.
— Что вас так смешит? — Нелла придвинулась к нему совсем близко.
— Да так, пришло в голову.
— А обо мне вы совсем и не думаете?
— Если бы вы знали, что я о вас думаю!
Например, как она ухитрилась сообщить матери?
Откуда та узнала? Какой-нибудь условный сигнал? Так какой? Или мать прячется где-нибудь и подслушивает?
Да,
Следующие две ночи Роберт развозил очередные партии. Потом он отправился в Хьюстон с чемоданом, набитым аккуратными пачками двадцатидолларовых бумажек. Старик возвращал долг. Роберт передал чемодан человеку, фамилия и адрес которого были записаны у него на листке, пообедал и с первым же поездом вернулся в Новый Орлеан. За все это время он ни разу не вспомнил о Нелле. Но когда за окном замелькали болота и лачуги, с которых начинался город, она овладела его мыслями. Ее тонкая фигура плыла за полуопущенной шторкой, ее лицо отражалось в стекле.
Когда Роберт отпер дверь черного хода и поднялся в контору, было еще рано — под густыми ветками дубов, на которых уже созревали желуди, веяло прохладой.
Старик разговаривал по телефону. Он помахал Роберту рукой и продолжал говорить. Из соседней комнаты высунулся Ламотта и сообщил:
— Тебе вчера пришло письмо, Роберт. Посыльный принес. — Он взял с картотеки белый квадратный конверт. — Наверное, что-то важное. Много поставил? На какую лошадь?
Роберт разорвал конверт. Две строчки без подписи: «Я больше не хочу вас видеть. Никогда».
Старик положил трубку.
— В Хьюстоне все прошло благополучно?
— Выполнил все, как вы приказали.
— Без происшествий?
— Да.
— Ну, так сегодня отдохни. Ты заслужил.
— Хорошо, — сказал Роберт и сунул письмо в карман.
Было без малого восемь. Он отправился прямо к дому Неллы и позвонил. Стоя у двери, он провел рукой по подбородку. В поезде он не побрился, и покрытая щетиной кожа зудела — было уже жарко.
Горничная-негритянка открыла дверь, заморгала при виде Роберта и тотчас ее захлопнула. Он позвонил еще раз, но тщетно. Только в окнах колыхались занавески.
Он съездил домой, побрился, переоделся и вернулся обратно. Мать Неллы стояла на пороге. Голос ее дрожал.
— Если вы не уйдете, я позову мужа. Он вышвырнет вас вон.
Роберт мысленно сравнил себя с ее мужем и усомнился в весомости этой угрозы. Но тут дверь захлопнулась с такой силой, что ручка внутри отлетела — он услышал, как она покатилась по полу.
— Вы тут все с ума посходили! — сказал он филенке. — Что за чертовщина?
Он закурил, сел на качели за корзиной с папоротником и начал потихоньку покачиваться, воображая, что рядом с ним сидит Нелла. Потом пошел к своей машине.
Там
Это был новенький «студебеккер». Он еще и неделю на нем не ездил. Старик любил часто менять машины. Это затрудняло опознание. Некоторые автомобили регистрировались на его имя, но большинство — на подставных лиц. «Студебеккер» был записан на Роберта. Но суть от этого не меняется, думал он. Машина все равно не моя.
— Полный бак, — сказал он.
— Вот это машина! — заметил заправщик, совсем еще мальчишка. — Новая, а?
Роберт кивнул.
— Протри ветровое стекло, малыш.
— И в ней все есть?
— Да, — сказал Роберт, — в ней все есть.
— Здорово дорогая?
— Да, — сказал Роберт, — здорово дорогая. Но для некоторых деньги ничего не значат.
Шпилька в адрес Старика. Для него-то не значат, думал он. Он же за каждый цент цепляется. Всегда за своим столом, всегда у телефона. И уж если ему что-нибудь нужно, он сотню способов отыщет…
Тут мысли Роберта замерли, и он уставился на протертое до блеска ветровое стекло невидящими глазами.
Наконец мальчик потрогал его за плечо:
— Вы здоровы, мистер?
— Здоров… — Роберт засмеялся. — Малыш, — сказал он, — меня ловко одурачили, вот только не знаю зачем…
На худом прыщавом лице заправщика появилось тревожное выражение. Роберт дал ему на чай два доллара. Когда он отъехал, мальчишка все еще стоял и разглядывал бумажки.
Ну, он постарается их поскорее спустить, подумал Роберт. Решил, наверное, что они фальшивые.
Он, не останавливаясь, еще раз проехал мимо дома Неллы. На дорожке стоял автомобиль ее отца. Значит, они его все-таки вызвали. И он теперь сидит с ружьем за дверью или подставляет плечо рыдающей Нелле?
По крайней мере, думал Роберт, поплакать она может. Хоть настолько-то разрыв с ним должен ее расстроить!
Он поставил машину прямо у двери магазина, хотя это место предназначалось для автомобилей покупателей. Ему не хотелось дожидаться скрипучего лифта, и он побежал наверх, перепрыгивая через две ступеньки. По его телу заструился пот, рубашка на груди стала мокрой и липкой.
На верхней площадке он остановился, чтобы снять пиджак.
— Кто за вами гонится? — сказала Ивлин Мелонсон, секретарша Старика, высокая седая женщина с крючковатым носом.
— Где Старик?
— Помилуйте, Роберт, — сказала она, и ее руки затрепетали у сухой, плоской груди.
Вот она, конечно, не потеет, вдруг подумал он.
— Он у себя?
Ее тонкие серые губы растянулись в улыбке, обнажив большие желтые зубы.
Она бы ела своих детей живьем, подумал он, будь у нее дети…