Кондор
Шрифт:
– Не только благодаря себе. Были помощники, – мрачно проговорил Кондор, моментально вспоминая Михаила, Аню, Ворга. Интересно, а как там Кирик? – Но кое-чего я добился сам.
– Согласен. Позже мы перехватили охотников и заставили работать на нас. Но вас мы так и не опередили. Крейд помог бы нам прояснить некоторые вопросы, но вы лишили нас такой возможности.
– Вся информация есть на инкрисе. Ответьте, только без лжи, зачем вы на самом деле хотели остановить меня? Вряд ли вы действительно беспокоились за мою жизнь.
– Абсолютная правда, не смею спорить. Вы нам совершенно безразличны.
– Но теперь-то вы наконец получили то, что хотели? – холодным тоном спросил Кондор. Он им безразличен, это правда. Несчастный баскоп-дерапсатик, потерявший все. Слава богам, его не бросили там, на полу лаборатории.
– Без доли иронии могу сказать только одно: вы прекрасно поработали, хотя ваши методы оказались крайне неординарными.
– Что со мной будет дальше?
– Вам решать. Если вы пожелаете вернуться в СКОП, мы можем восстановить вас в прежней должности боевого агента. Конечно, для этого вы пройдете еще одно, более развернутое психологическое тестирование. Нужно подтвердить вашу лояльность Лиитании и Ишрару. Если нет, вы вправе вернуть себе прежнее биологическое тело и уйти на пенсию. Перенесшие дерапсатию агенты пользуются такой привилегией.
– Я подумаю, – сказал Кондор.
– Подумайте. И не спешите с ответом. Вы неплохой агент, СКОП нужны такие ЛЮДИ. Кстати, чуть не забыл… – «Серый» извлек из внутреннего кармана пиджака что-то небольшое и блестящее. Кулон. Инкрис! Душа По! – Кажется, это ваше.
Кондор молча принял самую дорогую для него вещь, долго смотрел на нее, потом с замиранием сердца спросил:
– А я могу…
Агент опередил его. Отрицательно покачав головой, он ответил:
– Нет. Мы знаем, что на этом информационном кристалле, понимаем, как это, очевидно, важно для вас, но закон один для всех. Серийное клонирование запрещено, а создание персональных синторгаников разрешается исключительно Ишраром и только для проведения необходимых биологических исследований. Мы должны остаться цивилизацией людей, а не одноликих клонов.
– В моем случае все иначе. Я же не прошу гарем. Только одну… Даже не себе… Просто вернуть ее к жизни…
– Я уже сказал – закон один для всех. Ваша невеста даже не принадлежит этому миру. Она не лиитанианка. А что будет дальше? Вы попросите восстановить всех своих друзей? Нет. Даже Луюа Дитат после своей преждевременной кончины был предан огню, но не воскрешен. Смерть не выбирает. А нам не позволено спорить с ней.
– И вы еще жаловались, что законы этого мира слишком либеральны! – в отчаянии простонал Кондор. – Я подам прошение в Ишрар!
Лиг Татаф лишь с безразличием пожал плечами.
– Этого права я вас лишить не могу. Но, боюсь, ничто не поможет вам.
Кондор хотел сказать что-то еще, возразить, закричать наконец, но промолчал, понимая всю бессмысленность спора. Как ни горько было ему, но он понимал – агент прав. Ему не позволят…
– Сожалею, – проговорил «серый», сочувственно похлопав Кондора по плечу. Лицемерие. Даже слепцу было видно, что на самом деле ему плевать. Кондор промолчал. Медленно поднеся кулон к губам, он нежно поцеловал холодный кристалл. Больше он не мог сделать ничего.
Оставалась только надежда, почему-то больно обжигающая грудь изнутри. Там, где билось сейчас его неживое, синтетическое сердце.
Теперь я знаю, кто я.
Я – Кондор Артоволаз. «Все Мы».
У меня не осталось никого, кроме себя самого и маленького кулона, холодной стекляшкой висящего отныне на моей груди. Любимая По… Я не князь Игрей, но Кондор, его душа, его страсть и огонь навсегда стали частью меня. Лучшей частью. И я благодарен ему за столь щедрый дар. По мертва, и убил ее я. Моя ярость, мой слепой гнев и безумная жажда мести погубили ее. Я дрался с Крейдом, я не мог поступить иначе. Тогда… Сейчас многое изменилось, и я уже не столь уверен в правильности своего решения, но ушедшего не вернуть. Все мои прошения, которыми я без устали засыпаю Ишрар Десяти, раз за разом вежливо отклоняются, но я ни на минуту не теряю надежды на чудо и верю – однажды я вновь увижу ее лицо, прикоснусь к ее нежной коже, загляну в ее полные любви наивные зеленые глаза, заговорю с ней, прижму к себе, чувствуя, как трепещет в груди маленькое любящее сердечко. И каждый раз, когда я думаю об этом, мои глаза снова и снова становятся влажными от слез, но я не стыжусь и не прячу их. Судьба сыграла со мной злую шутку, я заплатил слишком высокую цену за смерть своего врага. Я сделал выбор, и выбор этот, возможно, был верен, но слишком жесток по отношению к победителю. Моя возлюбленная всегда со мной, но я не могу заговорить с ней, почувствовать тепло ее легкого дыхания, услышать голос. И я с ужасом понимаю, что постепенно начинаю забывать черты ее прекрасного лица. А это для меня страшнее всего.
Иногда я жалею, что безжалостная иртадизация слишком уж благосклонно обошлась со мной и не уничтожила мое сознание, погрузив его в черные волны моря Забвения. По крайней мере, не было бы боли, так часто терзающей мою душу. Но, с другой стороны, биллероид Ворг был прав, говоря, что боль дается человеку, дабы ярче чувствовать жизнь. Легко уйти в грезы, укрывшись за пеленой безумия, но это не для меня. Не для того я прошел столь долгий путь, чтобы теперь сожалеть о совершенном. Я сделал правильный выбор, а моя боль – всего лишь расплата за гнев.
Сейчас я жду. Жду ответа. Если комиссия СКОП признает меня пригодным к работе в Агентстве, я уже знаю, как поступить. Параллель 72296 Зеленой грани Спектра – вот куда ведет мой путь. Больше я никогда не стану боевым агентом, но дорога в наблюдатели все еще открыта для меня. Не знаю точно, интересует ли НРП, как и прежде, этот отсталый мир после гибели Крейда и закрытия ризиевой фермы, но если да, то я стану наблюдателем в нем. Мне позволят, я слишком хорошо знаю этот вариант, ведь отчасти я все еще Кондор Игрей, князь Гритты и рек Зеленой долины, ушедший на битву с Крейдом и не вернувшийся до сих пор. Но я обещал, что обязательно вернусь, а я всегда держу свое слово.
Я – Кондор Артоволаз.
Кондор Игрей…
Артем Ливагин…
Кондорат Ару…
ВСЕ МЫ.