Конец детства
Шрифт:
Потом пикадоры разъехались по местам, и на арену с громким фырканьем вырвался бык. Высвеченные ярким солнцем тощие лошади, храпя от ужаса, завертелись под седоками, а те пришпоривали их, гнали навстречу врагу. Мелькнуло первое копье… впилось в цель… и тут раздался звук, какого не слышали доныне на Земле.
Вопль боли вырвался у десяти тысяч раненых – но, когда эти десять тысяч человек опомнились от потрясения, они не нашли на себе ни царапинки. Однако с боем быков было покончено – и не только в тот раз, но навсегда, ибо весть о случившемся распространилась быстро. Стоит упомянуть и о том, сколь потрясены были aficionados [1] –
1
Любители, болельщики (исп.).
– Может быть, вы и правы, – сказал старый уэльсец. – Допустим, побуждения у Сверхправителей наилучшие… по их меркам, и эти мерки могут иногда совпадать с нашими. И все-таки они самовольно вмешались в нашу жизнь, мы их не звали и не просили перевернуть в нашем мире все вверх дном и порушить наши идеалы… да, идеалы, и государства, за чью независимость боролись и отстаивали ее многие поколения.
– Я родом из маленькой страны, которой тоже пришлось бороться за свою свободу, и, однако, я стою за Кареллена, – возразил Стормгрен. – Вы можете досадить ему, возможно даже, из-за вас он не так быстро достигнет своей цели, но в конечном счете ничего вы этим не измените. Не сомневаюсь, вы искренни в своих убеждениях; вы боитесь, что в будущем Всемирном государстве не сохранятся традиции и культура малых стран, – я и это могу понять. Но в одном вы не правы – бесполезно цепляться за прошлое. Суверенное государство у нас на Земле отмирало еще до того, как явились Сверхправители. Они только ускорили его гибель; никому уже не спасти эту суверенность – да и пытаться не следует.
Ответа не было, человек напротив Стормгрена не шелохнулся, не вымолвил ни слова. Сидит недвижимо, губы приоткрыты, глаза теперь не просто незрячие, но безжизненные. И все остальные тоже застыли, окоченели в напряженных, неестественных позах. Стормгрен задохнулся от ужаса, встал, попятился к двери.
И тут в тишину ворвался голос:
– Очень мило сказано, Рикки, благодарю. Теперь, пожалуй, мы можем уйти.
Стормгрен круто обернулся, уставился в полутьму коридора. Здесь вровень с его лицом плавал в воздухе маленький, совсем гладкий, без единой отметинки шар – несомненно, источник пущенной в ход Сверхправителями таинственной силы. И Стормгрен услышал, а может, ему просто почудилось тихое гудение, точно от улья в полный ленивой истомы летний день.
– Кареллен! Слава богу! Но что вы с ними сделали?
– Успокойтесь, они живы и здоровы. Можете назвать это своего рода параличом, но тут все много сложнее. Их жизнь сейчас течет в тысячи раз медленнее обычного. Когда мы уйдем, они так и не поймут, что же случилось.
– Вы их так оставите до прихода полиции?
– Нет. У меня план получше. Я их отпущу.
Стормгрен даже изумился, настолько легче стало на душе. Обвел прощальным взглядом подземную комнатку и всех, кто в ней застыл. Джо стоит на одной ноге, смотрит бессмысленно куда-то в пространство. Стормгрен вдруг рассмеялся, пошарил у себя в карманах.
– Спасибо за гостеприимство, Джо, – сказал он. – Пожалуй, я оставлю тебе кое-что на память.
Он порылся в клочках бумаги и наконец подсчитал свои проигрыши. И на сравнительно чистом листке аккуратно написал:
В Манхэттенский банк
Прошу выплатить Джо сто тридцать пять долларов и пятьдесят центов (135.50).
Он положил записку возле поляка и услышал голос Кареллена:
– Что вы, собственно, делаете?
– В роду Стормгренов всегда платят долги. Те двое плутовали, но Джо играл честно. По крайней мере, я ни разу не заметил, чтобы он смошенничал.
И пошел к двери, веселый, беззаботный, помолодевший на добрых сорок лет. Металлический шарик отплыл в сторону, пропуская его. Должно быть, это какой-то робот, теперь понятно, как удалось Кареллену добраться до пленника, скрытого под пластами камня бог весть какой толщины.
– Сто метров пройдете прямо, – сказал шар голосом Кареллена. – Потом повернете налево, а тогда я дам дальнейшие указания.
И Стормгрен в нетерпении зашагал прямо, хотя и понимал, что торопиться нет нужды. Шар остался висеть позади, в коридоре, – надо думать, прикрывал отступление.
Через минуту Стормгрен подошел к другому такому же шару, тот ждал его на развилке коридора.
– Надо пройти еще полкилометра, – сказал шар. – Держите влево, пока не встретимся опять.
Шесть раз Стормгрен встречался с шарами на пути к выходу. Сперва он недоумевал – может быть, робот как-то ухитряется его обгонять; потом догадался – наверно, эти приборы расположились цепочкой и через нее-то шла связь до самого дна шахты. У выхода на поверхность застыли неправдоподобной скульптурной группой несколько часовых под надзором еще одного из вездесущих шаров. А чуть поодаль на косогоре лежал тот летательный аппаратик, что всегда доставлял Генерального секретаря ООН к Кареллену.
Стормгрен постоял немного, щурясь от солнца. Потом увидел вокруг ржавые, изломанные шахтные механизмы, за ними тянулась вниз по откосу заброшенная железнодорожная ветка. В нескольких километрах отсюда к подножию горы подступал густой лес, а совсем уже в дальней дали поблескивало большое озеро. Пожалуй, он очутился где-то в Южной Америке, хотя трудно определить, откуда такое впечатление.
Забираясь в летательный аппарат, Стормгрен окинул последним беглым взглядом зев шахты и застывших возле нее людей. И вот отверстие в серебристой стене затянулось за ним, и со вздохом облегчения он откинулся на знакомом сиденье.
Не сразу он отдышался настолько, что из глубины души вырвалось короткое:
– Итак?
– Сожалею, что не мог вас вызволить раньше. Но вы ведь понимаете, очень важно было дождаться, чтобы здесь собрались все руководители.
– Так вы… – захлебнулся Стормгрен. – Вы что же, все время знали, где я? Если б я думал…
– Не торопитесь, – сказал Кареллен, – дайте мне хотя бы договорить.
– Прекрасно, я слушаю, – мрачно процедил Стормгрен.
Он начал подозревать, что послужил всего-навсего приманкой в хитроумной западне.
– Некоторое время назад я пустил за вами… пожалуй, можно назвать это устройство «следопытом», – стал объяснять Кареллен. – Ваши недавние друзья справедливо полагали, что я не мог следовать за вами под землей, однако я сумел идти по следу до самой шахты. Подмена в туннеле – остроумная проделка, но, когда первая машина перестала отвечать на сигналы, подлог обнаружился, и я вскоре опять вас отыскал. А потом просто надо было выждать. Я знал, как только они решат, что я потерял вас из виду, они явятся сюда, и я смогу изловить всех сразу.