Конец эпохи
Шрифт:
Однако «шедевр» не собирался так просто сдаться на милость победителя. Лепестки сомкнулись окончательно, образовав шаровидный бутон, а из травы поднялись не видимые до этого плотные кожистые листья, усаженные внушительными шипами. Казалось, они могли остановить и слона! «Барсук» хрюкнул снова – на этот раз озадаченно. Но, видимо, ему уже доводилось брать такие крепости. Зверь приблизился к стене, которую образовывали намертво сцепившиеся шипами «живые щиты», высмотрел зазор, запустил в него огромные, изогнутые, как у муравьеда, когти и что есть силы рванул. Послышался громкий треск. Листья угрожающе зашевелились, но шипы, способные запросто пропороть живот человеку, лишь бессильно скользили по толстым роговым пластинам непрошеного гостя. «Барсук», поначалу казавшийся
Через несколько минут «барсук» насытился. Высунув длинный язык, он облизал морду (на которой, как показалось Родриго, появилась довольная ухмылка!), потом спрессовал остатки трапезы в бугристый комок и, подцепив его лапой, на трех остальных заковылял к кустам.
Когда он скрылся, Родриго подошел к месту побоища, поворошил носком ботинка мелкое оранжевое крошево, потом потрогал один из листьев – тот уже был дряблым, и даже шипы гнулись, как резиновые.
«Ну и ну, – подумал Родриго. – Быстро же тут всё делается! Но почему на меня так подействовала эта сцена? Ведь ничего особенного, видывал и не такое. Неужели я рассчитывал, что за год Мак превратился в этакого идеального монарха, устранившего любую жестокость в отношениях между подданными? А что, было бы любопытно попасть в благостный мир, где волк лобзается с ягненком. Утопия? Ну почему же… Уж наверное, в силах Мака перестроить энергообмен всех обитателей Оливии. Пусть, например, “заряжаются” от солнца. И не будет тогда ни травоядных, ни хищников – только всем довольные благодушные скоты, которым и двигаться-то станет незачем… Тьфу, надо же додуматься до такого бреда! Нет, господин Кармона, Мак не дурак. В отличие от тебя. И он, пожалуй, будет прав, если не снизойдет до общения с таким дебилом. Всё, вытряхиваю мусор из мозгов, становлюсь серьезным и жду. Просто жду, не пытаясь обратить на себя внимание и просить об аудиенции. Мак всеведущ. Если он захочет говорить со мной – значит так тому и быть. А если не захочет…»
Он вздохнул и, высмотрев небольшой холмик, покрытый нежной короткой травкой, уселся на него. Сорвал какой-то стебелек, помял в пальцах, выбросил и начал разглядывать ствол могучего дерева, изборожденный морщинами, как старческое лицо на древнем портрете. Таких морщин уже давно ни у кого не было – люди жили долго и до самого конца могли похвастать упругими щечками. Здорово, конечно. Однако что-то важное исчезло с той далекой эпохой: лица на дошедших из глубины веков картинах казались интереснее нынешних, почти не отмеченных печатью лет. Складки одрябшей кожи безобразны, но в этом безобразии была некая притягивающая сила, по сетке морщин читалась вся жизнь, полная трудов и раздумий…
Родриго смотрел на дерево, пока ему не стало казаться, что линии, изрезавшие кору, действительно складываются в рисунки. Здесь – женский профиль, тут – рогатая голова не то оленя, не то лося, а там – совершенно фантастическое существо… Затем ствол начал расширяться, постепенно превращаясь в стену. Это не понравилось Родриго. Он поймал себя на мысли, что не может определить: то ли по-прежнему видит явь, то ли пошли зрительные галлюцинации. Если явь, то дело плохо: он убедился, что ни черта еще не знает об Оливии, поэтому древесный монстр мог оказаться хищником, мастерски подделавшимся под растение.
Стена начала изгибаться, охватывая Родриго. Точно – интересуется человечинкой! Он попытался вскочить, но не смог, хотя холмик и не думал его удерживать. Просто не было сил совершить движение, словно мышцы внезапно атрофировались. В конце концов Родриго сумел слегка повернуть голову – ровно настолько, чтобы убедиться: сейчас серая морщинистая поверхность замкнется у него за спиной. Наверное, уже замкнулась. Он пережил несколько жутких мгновений, но больше ничего не происходило. Впрочем… Кажется, стена чуть-чуть посветлела. Да-да! И не просто посветлела,
Гигантское лицо не было искажено – стена успела выпрямиться, хотя момента, когда это произошло, Родриго почему-то не уловил. Но он заметил, как в чудовищном зеркале отразился еще кто-то. Человек? Да, темная фигурка, появившаяся возле левого уха Родриго-исполина, напоминала человеческую – голова, две руки, две ноги… Она приближалась, но никак не могла обрести четкость, поэтому принадлежность визитера к роду людскому пока еще была под вопросом.
Хотя принцип работы зеркала не поддавался рассудку, пришелец, несомненно, находился за спиной Родриго. Однако обернуться и разглядеть его не было никакой возможности. Оставалось ждать… Наконец фигура замерла, словно дойдя до намеченной заранее невидимой черты. Со времени своего появления она выросла более чем вдвое, но очертания странного гостя оставались расплывчатыми, как будто он принадлежал миру сему лишь наполовину.
«Гостя? – подумал Родриго. – С какой стати? Это же я тут гость! А тот, кто стоит у меня за спиной, – конечно же…»
– Мак! – закончил он вслух. – Это ведь ты?
– Да, – послышалось сзади, и Родриго вздрогнул: голос походил на его собственный. – Я не думал, что мы еще когда-нибудь встретимся. Но ты вернулся. Для этого должна быть важная причина. Я пытаюсь понять ее, но твой органический мозг не приспособлен к невербальной передаче информации. Только к приему. C равным себе я бы мог обмениваться мыслями напрямую, а от тебя жду словесных формулировок.
– Легко сказать… – Родриго с трудом заставлял повиноваться деревянный язык. – А не хотел бы ты для начала… – Он больше не мог говорить.
– Извини. Это состояние причиняет тебе неудобства, но оно было необходимо, чтобы наш контакт состоялся. Сейчас твой организм придет в норму.
В норму Родриго пришел быстро. И сразу же, вскочив, повернулся к Маку. Черная сюрреалистическая фигура, пришелица из мира теней… От одной мысли, что можно подойти поближе, становилось жутко. Наверное, подобную жуть испытывали суеверные люди прошлого, заночевавшие в «замке с привидениями» и среди ночи узревшие Нечто…
Мак молчал, и Родриго пришлось заговорить первым:
– Я вижу, и ты перешел на… вербальный способ. А раньше только посылал мне свои мыслеграммы.
– Я совершенствуюсь, – без ложной скромности сообщил Мак. – Вернее, приспосабливаюсь к твоим привычкам. Освоить языковое общение нетрудно, просто в прошлый раз на это не хватило времени.
«Точно, не хватило, – вспомнил Родриго, – мы могли бы еще о многом потолковать. Что, если и сейчас разговор прервется на несколько дней? А может, даже недель, ведь Мак допускал и такую возможность?»
– Кстати, как у нас сейчас со временем? – спросил он. – Могут быть проблемы? Тогда, насколько я помню, помешала активность планетного ядра…
– Уже не помешает, – заверил Мак. – Устройство, с помощью которого мы общались, было примитивным, созданным только для одного сеанса связи. Я не был уверен, что оно мне еще когда-нибудь понадобится, но однажды, посчитав задачу любопытной, усовершенствовал систему. Сейчас мы можем беседовать неограниченное время.
– Хорошо, – сказал Родриго. – Теперь… Знаешь, Мак, твой облик… я, конечно, понимаю, что это только маска… но не мог бы ты подобрать что-нибудь более привычное? В прошлый раз мне хотелось видеть тебя таким, какой ты есть… я очень благодарен, что ты пошел на затраты энергии… но сейчас ведь это не потребуется, правда? Просто, когда разговариваешь лицом к лицу…