Конец фильма
Шрифт:
— Что, не к чему прицепиться?
— Ну ты же сам понимаешь… — вздохнул в трубку Грязнов-старший.
— Вылетаю!
Седой развалился на стуле как хозяин, вальяжно закинув нога на ногу. Рядом с ним скромно пристроился адвокат, худой мужичок в очках. Следователь что-то записывал в протокол, Денис сидел рядом. Дядька разрешил ему присутствовать при допросе и даже в необходимые моменты брать на себя инициативу.
— Буквально за две минуты до своей смерти Корецкий звонил вам. Следователь с хрустом размял затекшие пальцы.
— Несанкционированное
— Вы знаете, как устроен мобильный телефон? — с раздражением спросил его Денис. — Последний набранный номер автоматически закладывается в память, нужно только на повтор нажать.
— Ну звонил, да. — Седой положил свою огромную лапу адвокату на колено: мол, не ерепенься попусту. — И что с того?
— О чем вы говорили?
— Можете не отвечать, — напомнил адвокат.
— Да ладно, тут секретов нет. У меня была запланирована важная встреча, Веня должен был завезти кое-кому кое-какие документы и ждать меня у выхода. Я стою на улице как дурак, а его нет. А потом он звонит, говорит, что задержится. Вообще-то у нас в структуре дисциплина жесткая, задерживаться как-то не принято, во всяком случае, Венька никогда себе такого не позволял. Ну я разозлился, конечно, вспылил. Он еще такой веселый был, музыка у него играла.
— Какая музыка? — насторожился Денис.
— Ужасная! — поморщился Седой. — Терпеть не могу этот «металл».
— Классикой увлекаетесь? Моцартом, например?
— Срать я хотел на вашего Моцарта! А вот российскую эстраду уважаю.
— Кажется, мы можем закругляться? — посмотрел на часы адвокат. Вопросы уже пошли совсем не по существу.
— Да, можем. — Следователь подвинул на край стола протокол. Прочтите, напишите «записано с моих слов и правильно» и подпись поставьте.
Адвокат надел очки и склонился над бумагой.
— Вы, кстати, не думайте, что смерть наших сотрудников сойдет вам с рук, — как-то очень уже бесстрастно, с плохо скрываемым равнодушием, произнес Седой. — Я этого так не оставлю.
— Мы вас еще вызовем. — Следователь накинул на плечи пиджак. — Советую никуда не уезжать из Москвы.
— Посмотрим еще, кто кого куда вызовет.
И Седой поставил под протоколом размашистую закорюку.
«Нет, его нужно ловить на чем-то существенном, — подумал Денис. — В любом другом случае он выкрутится, как Штирлиц».
С Самохиным он столкнулся у входа в «Глорию». Тот был насуплен и деловит.
— Последняя информация. По пистолету. В Петрова в госпитале стреляли из него. По милицейской форме — волокна материи совпадают.
— Все складывается, что ли? — спросил самого себя Грязнов.
— Щербак привел девку Корецкого.
— Ничего девка?
— Обдолбанная вусмерть. А что Седой?
— Знаешь, кажется, это не наш случай.
— Кажется?
— Ощущение у меня такое…
— Ну ладно. Идите к девке, а я дальше по списку пробегусь. — И Самохин запрыгнул в свою «десятку».
Она ничего не соображала. Смотрела сквозь Грязнова и глупо улыбалась, кривя сухие, потрескавшиеся губы.
Денис задрал рукава ее свитера. На сгибах локтей места живого не осталось — все в синяках от уколов.
— Не лапай меня, козел! — с минутным запозданием, когда Грязнов уже сел за свой стол, возмутилась девица.
— Ты разговаривать нормально сможешь?
Она молчала, заторможенно рассматривая свои тонкие руки, будто видела их впервые.
— Фамилия, имя, отчество? — Денис занес ручку над бумагой.
— Смогу…
— Год рождения…
— Засядько Варвара, кажется… Егоровна…
— Давно на игле?
— Восемьдесят третий…
— Значит, несовершеннолетняя еще? Ну и чем кумаришься?
— Второй год…
— Что у тебя с Корецким, какие отношения?
— Начинала с травки, а теперь герочку… Ты ваще кто, такой любопытный?
— Корецкий был твоим любовником?
— Кто?
— Так, все ясно с тобой… — Грязнов швырнул ручку на стол.
Девчонка захихикала.
Ближе к обеду позвонил Крамской: мол, есть разговор. Договорились о встрече в столовой прокуратуры. Денис прибыл точно в срок, голодный, как пиранья. Они двинулись вдоль прилавка, наполняя свои подносы далеко не изысканными общепитовскими блюдами.
— И как это у тебя получилось? — Крамской придирчиво выбирал стакан с компотом, в каком налито больше. — Как бы между прочим взял да и три дела раскрыл.
— Случайно, — пожал плечами Денис.
— Не верю в случайности. Жаль только, два трупа. Петров, Корецкий — их бы раскрутить…
— Вам что? — спросила раздатчица.
— Два трупа… Тьфу! Два супа!
— Я не буду.
— Тогда один, гороховый. За Некрасову отдельное спасибо, я ее, голубушку, шмяк-шмяк-шмяк… — Крамской дружелюбно посмотрел на Дениса. — А ведь я тебя всерьез посадить хотел. Теперь уж можешь сказать, бояться нечего. Деньги у Белоусова брал?
— Нет.
— Представляете, человеку предлагали триста тысяч долларов, а он не взял, — обратился Крамской к кассирше.
— С вас тридцать семь пятьдесят.
Крамской выложил на блюдечко три десятки, начал шарить по карманам, но, кроме рубля с мелочью, ничего не обнаружил.
— Вот мне бы кто триста штук баксов предложил! Денис, просьба: шесть рублей до получки.
Они сели за самый дальний столик, в уголке. У Дениса вдруг напрочь пропал аппетит.
— А что касается того номера на бумажке… — Крамской интеллигентно отломил кусочек хлеба.
— Какого?
— Который ты у Лидского нашел.
— А… «М665»…
— Да. — Крамской начал жадно уплетать биточки и говорил с наполненным ртом. — Знаешь, на что похоже? На номер информатора.
— Я тоже об этом подумал… А никак это нельзя выяснить?
— Ты бы с операми через дядьку своего проконсультировался на эту тему. У них наверняка список есть, куда они своих стукачей заносят.
— Я думал, может, у вас как-то по-другому?
— Да все то же самое.
— Нет. Номер слишком сложный, такой трудно запомнить.