Конец «Инкубатора»

Голубев Михаил

Внезапно за спиной увлеченного погоней робота возникла фигура Соловьева. Несколько ковырятельных манипуляций клинком, и – раздался треск электрических разрядов. В воздух полетели куски расплавленной изоляции. Робот замер и успокоился.

– Хороший агрегат! – похвалил робота Соловьев, пытаясь обтереть обугленную поверхность клинка об штанину. – Только неужели это всё? Маловато охраны для склада-то…

Взрыв был внушительный. Гранаты были замечательные, очень мощные. К тому же, Соловьев очень тщательно уложил их

вокруг склада и на его крыше. Кроме одной. Ее Пономарев сунул себе в карман. На всякий случай.

Одновременный взрыв ста сорока девяти гранат, обеспеченный дистанционным управлением, разрушил здание Драмтеатра до основания, раскидав огромные бетонные глыбы на много метров в разные стороны. Столб огня и дыма поднялся высоко в небо и осветил все вокруг.

Диверсанты бежали к машине. Ее черный полированный корпус отражал языки бушующего в нескольких сотнях метров пламени.

– Бедуин спит один! – севшим голосом прокричал Соловьев, бегом приближаясь к машине.

В этот момент раздался звук, напоминающий завывание мотора буксующего грузовика. Ноги Соловьева согнулись под неестественным углом, он упал. В лицо подбежавшего Ван Ли брызнула кровь и полетели ошметки Соловьева. Но Сергей не успел поднять свой прославленный лук. Несколько пуль разорвали на куски его черепную коробку, и Ван Ли свалился, как подкошенный.

Бежавший позади всех Пономарев метнулся за бетонную плиту, торчащую из земли, и это его спасло. Он слышал, как матерится неизвестный враг, ища переключатель с пуль на ракеты, и, воспользовавшись заминкой, достал из кармана гранату, на миг высунулся из-за укрытия и метнул её в машину. Яркая вспышка взрыва ослепила его, а набежавшая взрывная волна опрокинула плиту, придавив ею Пономарева…

***

– Отличная работа! – радостно сказал Гной Вендерт сам себе.

И волки были сыты, и овцы целы. Соловьев мертв, страшный автомат погиб вместе с тем, кто его украл, пустой Драмтеатр взорван, заставив ополченцев мечтать, что там будто бы находился склад.

Инкубатор процветает, слава Инкубатору! Скоро прольется новая кровь, и так будет до тех пор, пока последний непокорный человек не отправится на Тот свет!

Гной Вендерт потер лапы. Скоро, очень скоро город станет очередным Этажом в его мире, в мире Великого Инкубатора! И когда у него будет достаточное количество Этажей, он завоюет и весь Лабиринт! И да воцарится во Вселенной великий Гной! Ура! Ура! Ура! Если, конечно, кто-нибудь еще не помешает…

Гной Вендерт озабоченно почесал скрытый под капюшоном затылок. Еще много и долго надо работать, убивать и насаждать власть. А это не просто…

Глава 3

Сознание возвращалось к Соловьеву медленно. Сначала, когда он очнулся, ему показалось, что его разрезали на части. Он попытался пошевелить конечностями, но снова потерял сознание. Потом он ощутил резкую боль в ногах и левой руке, кто-то ругался. Кажется, он сам.

Через некоторое время он смог открыть глаза, но увидел какую-то белиберду – что-то пестрое мелькало, и никак не удавалось навести фокус. При этом раздавался подозрительный лязг металла. Ему показалось, что некая жидкость стала литься на него, проникая внутрь тела, но он по-прежнему не мог шевелиться.

Наконец сознание окончательно установилось на своем месте. Соловьев открыл глаза, но ничего не увидел. Он почувствовал на лице повязку, закрывающую зрительные органы, и определил, что лежит на спине. Соловьев предпринял попытку встать.

– Тихо! Не дергайся! – приказал ему строгий голос Пономарева.

– Это ты, чтоль? – спросил Соловьев у невидимого друга.

– Нет, это Брежнев, – ответил ему Пономарев.

– Почему ты завязал мне глаза и почему мои руки-ноги не двигаются, в самом деле?

– Они еще не высохли.

– Чего не сделали?

– Не высохли.

– Я что, купался? Что происходит, мать твою?!

Соловьев терял терпение.

– Ну ладно, но тебе нельзя волноваться, – сказал Пономарев и снял повязку с глаз Соловьева.

Соловьев открыл глаза и опять увидел какую-то белиберду. Он также видел и Пономарева, но вроде только одним глазом. В другом глазу мелькали призрачные окружности и квадраты разного цвета.

– Что-то качество изображения… не того… – заметил Соловьев обиженно.

– Закрой левый глаз, – посоветовал Пономарев.

Сделав так, Соловьев с удивлением обнаружил, что стал вновь нормально видеть. Он увидел Пономарева, стоящего рядом с его распятым на верстаке телом. Руки и ноги Соловьева были привязаны к верстаку ремнями. Никакой одежды на Соловьеве не было.

– Ты… извращенец!.. – начал было Соловьев, но быстро осекся.

Он увидел свои ноги. Но это были не его ноги. Это были стальные ноги робота с пластиковыми мышцами и никелированными суставами.

– Что ты сделал с моими ногами?! – воскликнул он.

– Увы, мне не удалось их спасти. Это протезы. Я изготовил их из ломаных инкубаторских роботов и той биомассы, что нашел у тебя в кладовке.

До Соловьева наконец-то дошло, что он находится у себя дома.

– Я что, в аварию попал? – спросил он осторожно, осознавая, что решительно ничего не помнит.

– Хуже, – сказал Пономарев. – От тебя осталась только часть туловища, правая рука и голова, отделенная от шеи. Кстати, некоторые твои внутренности также пришлось удалить и вставить синтетические.

– Вот как?..

– Да… – вздохнул Пономарев и поведал Соловьеву обо всем случившемся, воскрешая в его памяти события недельной давности.

– И вот еще что, – добавил Пономарев напоследок. – Склада там никакого не было, а твой Жукин и не подумал нападать на Инкубатор. По-моему, он козел.

Соловьев направил на потолок свой холодный взгляд и криво усмехнулся:

– Нет, ты знаешь, Пономарев, он далеко не козел… Он свинья.

Он увидел свои ноги. Но это были не его ноги. Это были стальные ноги робота с пластиковыми мышцами и никелированными суставами.