Конец лета (др. перевод)
Шрифт:
Они не произнесли ни слова до тех пор, пока снова не оказались в машине. Бен некоторое время сидел молча и выглядел озабоченным.
— Я должен был бы просить у вас прощения, Дина, но я не делаю этого.
— И я тоже этого не делаю. — Ее голос звучал, как после сильного потрясения. — Но я не понимаю, что со мной происходит.
— Наверное, нам не стоит так продолжать. Мы все еще можем быть друзьями. — После сказанного он посмотрел на нее, надеясь встретить улыбку, но в ее глазах не было и намека на нее, лишь слабый проблеск мысли, неотвязно ее преследующей.
— Я не чувствую себя обманутой. Во всяком случае, не вами. — Она очень хотела, чтобы он это знал.
— Вы
— Возможно. Я думаю, что я всего лишь чего-то не понимаю.
— Вам и не надо ничего понимать. Вы были очень уверены в правильности своего поведения в жизни, когда мы недавно беседовали об этом. Поэтому вам ничего не надо ни понимать, ни объяснять. — Его голос звучал исключительно мягко. — Мы можем забыть все это. Я уверен, что мы так и сделаем.
Но ей не хотелось ничего забывать, и, пожалуй, это было самое поразительное открытие для нее. Она совершенно ничего не хотела забывать.
— То, что вы сказали, это правда? — Она имела в виду его слова «я люблю вас», но она увидела, что он понял, о чем идет речь. — Я тоже испытываю такое же чувство. В действительности это какое-то легкое помешательство.
— Неужели это так! — В этот момент он громко засмеялся и нежно поцеловал ее в щеку. — Наверное, это даже очень большое помешательство. Но какие бы чувства мы ни испытывали друг к другу, я не стану разрушать вашу жизнь. У вас есть все, что вам требуется, и вам совершенно не нужно, чтобы я вносил какие-то изменения в вашу жизнь сейчас. Я догадываюсь, что вам потребовались все эти последние восемнадцать лет, чтобы построить свою жизнь таким образом. — Это была правда, и она знала это. — Я обещаю, Дина. Я не причиню вам страданий.
— Но что мы будем делать? — Она чувствовала себя ребенком, попавшим к нему в объятия.
— Ничего. Мы будем оба вести себя как большие дети. И хорошие друзья. Такое предложение вам по душе?
— Я полагаю, что так и должно быть. — Но в ее голосе чувствовалось не только облегчение, но и сожаление. Она не хотела обманывать Марка. Для нее быть преданной ему означало очень многое.
Он завел машину, и они не спеша поехали домой, почти не разговаривая по пути назад. Это был такой день, который она не сможет скоро забыть. Казалось, прошла вечность, пока они остановились около ее дома.
— Вы будете время от времени приходить на завтрак ко мне в студию? — В ее голосе чувствовалось такое одиночество, что это еще больше обострило его душевную боль, но он улыбнулся.
— В любой момент. Я позвоню вам когда-нибудь в ближайшее время.
Она кивнула и выскользнула из машины. И только когда услышала, что он уезжает, смогла обернуться и посмотреть назад.
Медленно поднялась вверх по лестнице в свою спальню и легла на кровать; затем, взглянув на телефон, обнаружила послание от Марка. Маргарет разговаривала с ним по телефону во второй половине дня. Она съежилась от страха, прочитав записку. Пожалуйста, свяжитесь с мистером Дьюрасом.Она не хотела звонить именно сейчас, не хотела слышать его голос. Только не сейчас. Но она знала, что должна это сделать. Она должна была заставить себя вернуться обратно в рамки своей повседневной жизни и постараться избавиться от воспоминаний о пляже.
Ей потребовалось полчаса, чтобы набраться мужества сделать телефонный звонок. Наконец она набрала номер оператора по другую сторону океана, в Риме, и попросила связать ее с номером Марка в отеле «Хасслер».
На этот раз он был на месте.
— Марк? Это я.
— Да. Здравствуй. — Его голос был странным и холодным.
— Дина. — На какое-то мгновение ей показалось, что он не понимает, с кем говорит. Потом вдруг она обратила внимание на время. В Риме в этот момент было два часа ночи. Он, несомненно, только что крепко спал.
— Да, да. Я знаю. Я спал.
— Извини меня. Нас прервали во время нашего последнего разговора, к тому же Маргарет оставила записку. Я думала, что это, вероятно, было что-то важное.
Но вдруг она почувствовала беспокойство. По его голосу не было похоже, чтобы он спал.
— Хорошо. Где ты была?
Боже, почему он так холодно разговаривает? Почему именно сейчас? Ей нужно было найти вескую причину. Настолько вескую, чтобы не влюбиться в Бена. Найти для себя отговорку, чтобы остаться верной женой.
— Меня не было дома. Делала покупки. — Она ненавидела ложь, но что она могла ему сказать? Я целовалась с Беном Томпсоном на пляже? — У тебя в Риме все в порядке?
— Да, прекрасно. Послушай… — казалось, на мгновение он заколебался. — Я тебе перезвоню.
— Когда? — Она должна была знать. Ей необходимо было слышать его, необходимо было сохранить в памяти его голос. Это наверняка бы притупило боль переживаний по поводу ее неосуществимых надежд. — Когда ты позвонишь мне?
— Завтра. В конце дня. Я позвоню, не беспокойся. D'accord? [27]
— Да, хорошо, согласна. — Она была глубоко задета его тоном. — Я люблю тебя. — Эти слова были мольбой о помощи. Казалось, он не услышал ее.
— Я тоже. Ciao [28] . — И затем, не говоря больше ни слова, он повесил трубку, в то время как Дина сидела, бессмысленно уставившись на телефон.
В этот вечер Дина поужинала в одиночестве в своей студии, затем постояла в течение получаса на небольшой, покрытой кафельной плиткой террасе, наблюдая, как садится над заливом солнце. Они могли бы наблюдать закат вдвоем с Беном, если бы сама не отдалила его от себя. А почему она не должна была этого делать? Чтобы чувствовать себя добродетельной, когда она звонила через половину земного шара Марку? Она почувствовала, как текут слезы по ее щекам. Она вскочила, когда услышала звонок в дверь. Она решила не отзываться, а затем подумала, что это могла быть Ким, которая собралась навестить ее. В этом случае Ким могла бы разглядеть свет в ее студии и решить, что Дина прячется от нее. Она вытерла слезы и бросилась босиком вниз по задней лестнице. Ей даже не пришло в голову спросить, кто там; она просто открыла дверь. В этот момент она была похожа на уставшую, неряшливую маленькую девочку в джинсах и босиком, с волосами, которые лезли ей в глаза. Она подняла глаза, ожидая увидеть Ким, и, удивленная, отступила назад, когда поняла, кто это был. Это был Бен.
27
Согласна? (фр.).
28
До свидания (итал.).
— Я пришел в неурочный час? — спросил он. Она покачала головой. — Мы можем поговорить? — Он выглядел расстроенным так же, как и она, и быстро вошел внутрь после ее утвердительного кивка головой.
— Поднимайтесь наверх в студию. Я была как раз там.
— Вы работали? — Он искал взглядом ее глаза; она покачала головой.
— Размышляла.
— Я тоже.
Она тихо прикрыла за ним дверь. Он последовал за ней по ступенькам наверх, и она указала ему на свое любимое кресло.