Конец Осиного гнезда (Рисунки В. Трубковича)

Брянцев Георгий Михайлович

— Семен погиб!…

— Что ты сказал?!- не своим голосом переспросил я и соскочил с постели.

— Семен погиб!- повторил Березкин и в оцепенении опустился на нары.

За его спиной появились Ветров и Логачев.

— Ой!…- придушенным голосом вскрикнула Таня и упала.

Все бросились к ней.Мы подхватили ее, положили на нары. Она была без сознания. В землянке стало тихо.

— Говори!- приказал я Березкину.

Он рассказал. К месту встречи с Фомой Филимоновичем вели две тропы:одна — сплошным лесом, через сечи, другая- просеками. Логачев пошел первой,

а Березкин- второй. Они условились дойти до зимовья, встретиться там и в зависимости от результатов решить, что делать дальше. Но Березкин не дошел до зимовья,где обычно ожидал Фома Филимонович.Метрах в пятистах от зимовья, в том месте, где к просеке вплотную подходит протока, он увидел мертвого Семена. Через несколько минут подоспел и Логачев.

— Он убит вчера днем или даже утром… — сказал Березкин.

Логачев проговорил:

— Скорее, утром. Он уже окоченел.

— А как, кем, что еще вы увидели?

Логачев медленно покачал головой:

— Ничего не видели. И Семена не трогали. Он лежит так, как лежал.

— Мы не хотели трогать,- сказал Березкин.- Надо все осмотреть кругом. Может быть, что-нибудь обнаружим.

— Берите оружие… быстро!- приказал я.- Тут останется Таня.

А Таня не приходила в себя. Я проверил ее пульс, он едва бился под моими пальцами.

Я написал Тане несколько слов и положил бумажку на стол. Другого выхода не было: мертвого Семена мы могли донести лишь вчетвером, поочередно.

— Пошли!- подал я команду.- Березкин, вперед!

Прежде чем выбраться на просеку, мы долго пробирались по едва заметной тропе. Она плела замысловатые узоры, делала неожиданные повороты, врезалась в густые папоротники, карабкалась вверх, терялась и вновь появлялась среди лесных трав.

По просеке идти было уже легче и безопаснее, так как местность просматривалась далеко вперед. Мы могли заметить врага чуть ли не за километр, хотя так же легко могли быть замечены и сами.

Взмокшие от пота, смертельно уставшие, мы вышли, наконец, к протоку, наполненному черной,неподвижной водой. Березкин остановился и молча показал рукой вперед, на что-то темневшее под кустом орешника.

Семен лежал лицом вниз. Правая рука его, выброшенная вперед, была сжата в кулак, а левая лежала на затылке. Одна нога была подтянута под живот, будто перед смертью Семен хотел вскочить и броситься вперед.

Глаза его, всегда такие горячие, полные жизни и отваги, теперь были плотно смежены. Чистым, хорошим помыслам и мечтам, которыми была полна его большая душа, не довелось сбыться…

Мы стояли над мертвым другом, сняв шапки, в глубоком молчании.

— Так и было?- спросил я после долгой, томительной паузы.

— Так…-ответил Логачев.

— А где его автомат?

Никто мне не ответил. Все переглянулись в растерянности.

— С чем же он пошел?

— У него была граната и автомат,- сказал Березкин.

— Правильно — подтвердил Ветров.

Но ни гранаты, ни автомата вблизи не было. Как погиб Семен, при каких обстоятельствах, от чьей руки? На этот вопрос мы должны были найти ответ.

Я принялся за осмотр тела.Руки и шея Семена

были покрыты ранами.Некоторые из них по виду ножевые, другие казались рваными. Глубокая рана зияла на затылке. Она-то, видимо, и оказалась смертельной. Брюки были во многих местах изорваны в клочья.

— Смотрите!- сказал Логачев, вытянув из сжатой в кулак руки Семена клок шерсти.

— Собака!- воскликнул Ветров.

— Овчарка!- проговорил Березкин.- Это шерсть овчарки…

Я еще раз, более внимательно, осмотрел тело и в нескольких местах на одежде обнаружил клочья прилипшей шерсти.

Значит, Семен боролся с овчаркой- в этом не было никаких сомнений. Но было также ясно, что Семен боролся не только с собакой. Рана на затылке и порезы требовали другого объяснения.

Мы наскоро изготовили походные носилки из длинных жердей и ветвей, закрепили их поясами и ремнями от автоматов и положили на них мертвого Семена.

— Давайте тщательно исследуем все вокруг,- предложил я.- А ты, Сережа, покарауль здесь. И гляди в оба.

Ветров кивнул и занял место у носилок.

Тщательно осмотрев тропу, мы пришли к единодушному заключению, что шагов двадцать Семен не шел, а полз. Об этом говорили отпечатки рук и ног на земле и примятая трава. Мы решили проследовать в направлении его движения.

И вдруг Логачев сказал вполголоса:

— Нож…

Он поднял его с земли и подал мне. Это был большой, обоюдоострый нож с тяжелой черной ручкой и лезвием, запачканным кровью вперемешку с шерстью.

— Ничего не понимаю,- проговорил я.- Этим ножом мог быть убит Семен, но им же, видимо, кололи и овчарку.

— Сюда! Сюда! — позвал Березкин.

И мы бросились к нему.

Возле самого протока, на берегу, в траве лежали два мертвых немецких солдата. Тут же валялся автомат Семена и граната.

— Семену пришлось схватиться с двумя!… — прошептал Березкин.

Мы осмотрели убитых. Можно было предположить, что Семен натолкнулся на солдат неожиданно,в густом орешнике. Одного из врагов Семен сразу свалил из автомата, о чем говорили пулевые ранения. Остался еще один. Что-то помешало и Семену и его второму врагу воспользоваться автоматами. По всей видимости, овчарка, бросившаяся на Семена. Защищаясь от ее укусов, Семен, очевидно, уронил и автомат и гранату. А фашист, опасаясь убить овчарку, бросился на Семена с ножом. Он нанес Семену, судя по ранам, два удара, но потом, можно полагать, Семену удалось вырвать у немца нож. Этим ножом Семен убил гитлеровца и ранил собаку.

— Но собаки нет,- сказал Логачев.

— И это очень плохо,- заметил Березкин.

Да это было плохо.Раненая собака ушла,убедившись,что и человек, с которым она схватилась, и ее хозяева были мертвы. Она постарается добраться до дома и, конечно, приведет сюда людей.

Складывалась скверная обстановка…

Я сказал Логачеву и Ветрову:

— Несите Семена…А мы с Березкиным пройдем до зимовья.Да,кстати,проследим, куда поплелась собака. Потом мы вас догоним и сменим.

Логачев и Ветров подняли тяжелые носилки и отправились в печальный путь. Я и Березкин пошли дальше.