Конец Осиного гнезда (Рисунки В. Трубковича)
Шрифт:
— Где же она?- торопил я.- Покажи!
Сережа долго водил кончиком карандаша по карте, затем вздохнул и положил карандаш:
— Таня должна хорошо помнить ее. Я был там ночью, а она провела на ней весь день, пока мы перебирались сюда со старого места.
— Зови Таню!
Сережа выбежал из пещеры. Я внимательно проводил взглядом его маленькую фигурку. В последние дни я заметил между светлых бровей Сережи морщинку. Ее раньше не было. Эта морщинка придала Сережиному лицу новое, взрослое выражение.
Меня
Но вчера я понял, что сильно ошибался. В полдень, улучив момент, когда дождь прекратился на короткое время, я пошел на край острова и на самом берегу болота увидел Сережу.Он лежал и плакал.Плакал горько, безутешно, как может плакать только сильно и несправедливо обиженный ребенок. Он рыдал, вздрагивая всем телом.
А за обедом, час спустя, Сережа сидел, как всегда, спокойный и уравновешенный. Я подумал было, что кто-то из ребят обидел его, хотя, зная его характер, сомневался в этом. Под вечер я пригласил Сережу на прогулку и привел к тому месту,где он плакал. Мы сели на бережок,закурили, помолчали,а потом, глядя ему в глаза, я сказал:
— Я видел тебя здесь перед обедом. Что с тобой случилось?
Он нахмурился, покраснел и, пересилив себя, ответил дрогнувшим голосом:
— Семен!… — и, тяжело вздохнув, добавил:- Я не могу представить его мертвым… Только вы не говорите ребятам…
Я обнял его за плечи, молча прижал к себе и сказал:
— Будь солдатом, Сережа! Война… А за Семена мы отомстим так, что ворон костей вражеских не найдет…
И вот Сергей привел Таню.
— Вы меня звали?- тихо, даже робко спросила она.
— Да. Садись…- бодро ответил я. — Ну, Серега, допрашивай!
Таня вопросительно посмотрела на меня, затем перевела взгляд на Сережу.
— Да я вот говорил о поляне,- произнес он.
— О какой поляне?
— А помнишь, та, на которой ты сидела весь день и ждала меня?
— Помню.
— Велика она?- спросил я.
— Ну, как сказать…- Таня немного задумалась.- По-моему, очень большая… Да, большая.
— Больше той, на которой я должен был приземлиться?
Таня махнула рукой:
— Что вы! Конечно больше! На ней десять таких поместится.
— Вот это номер!- поразился я.- А на карте такой поляны нет!
Таня заявила, что она не ошибается.
— Дорогу до нее найдете? Не заплутаетесь?- спросил я.
Таня и Сережа заговорили в один голос и заверили меня, что выведут на поляну без всякого труда.
— Отлично!- сказал я.- Завтра утром мы выступим и больше,пожалуй, сюда не вернемся.Пойдем на поляну,а оттуда на озеро,встретим
— В двенадцать, — ответил он.
— Так. Передашь, что утром мы оставляем Полюс недоступности и пусть нас слушают завтра в это же время.
Сережа кивнул головой,а на лице Тани появилось выражение физической боли.
Я понял ее, но продолжал в том же тоне:
— Засветло надо уложиться и распределить весь груз по мешкам… Ты как себя чувствуешь, Таня? Как здоровье?
— Что?- недоуменно спросила она.
— Можно на тебя рассчитывать? Выдержишь? Не придется нам на руках тебя тащить?
Таня смутилась.
— Что вы…- проговорила она.
— Тогда готовь и себе мешок,- сказал я.- Выносите все наружу.
И закипела работа. Окончили укладку, когда начало темнеть. Приближалась ночь.
— А теперь спать!- приказал я.- Дежурить буду сам.
Все улеглись. Я не верил в то, что ребята уснули, но, когда заглядывал в землянку, там царила полнейшая тишина.
Чуть свет я поднял всех на ноги.Позавтракали всухомятку.Потом взвалили на себя вещевые мешки. Каждый мешок весил чуть ли не два пуда. В них были гранаты,взрывчатка,самовоспламеняющаяся жидкость,ракеты, патроны, батареи к радиостанции, запальный шнур, детонаторы, другое боевое имущество и кое-что из продуктов.
Перед уходом мы постояли в молчании у могилы,прощаясь с Семеном, и покинули Полюс недоступности навсегда.
Здесь, под березами, каждый из нас оставил частицу своей души. Мы шли вперед, и расстояние между нами и Семенам с каждым шагом увеличивалось. Он остался один оберегать наш временный и свой вечный приют…
Мы шли гуськом.Первым шагал Логачев, за ним Таня, затем Ветров, Березкин, замыкающим- я. Идти было очень трудно: давал о себе знать груз за плечами. Но никто не роптал, не охал, не жаловался, Через четыре часа, сделав пять привалов, мы достигли наконец цели. С первого взгляда на поляну я понял, что о лучшем не стоит и мечтать.
Все устали, всем зверски хотелось есть, отдохнуть, но, когда я предложил сейчас же обойти поляну и тщательно осмотреть ее, все, в том числе и Таня, захотели сопровождать меня.
Мы облюбовали в лесу, у самого края, сухую впадину, вероятно воронку от разрыва большой бомбы, уже густо поросшую мягкой травой, и сложили в нее все наше имущество.
Я сказал:
— Что ж, все хотят идти? Придется жребий бросать, кому остаться.
Выручил Логачев.
— Я останусь,- заявил он.- Ночевать тут будем?
— Тут.
— Хорошо, ступайте, я найду себе работенку.
Я решил пройти поляну от края до края,чтобы убедиться,нет ли на ней пней, опасных неровностей или сырых, заболоченных мест.