Конец осиного гнезда. Это было под Ровно(изд.1970)
Шрифт:
Ульяна Семеновна послала в деревню за рыболовной сетью. Когда сеть принесли,на дворе уже рассвело,и все увидели, что в самом деле, запутавшись в парашютных стропах,вниз головой висит человек. Сеть растянули под сосной, затем тот же Мишка снова забрался на дерево и подрезал стропы. Человек упал в сеть.Он был жив, но без сознания.Колхозники обыскали его и пришли к выводу,что это чужой человек,не наш, не советский. Чужака накрепко связали, заперли в амбарушке и приставили караульщиками деда Ефима и Мишку.
– Покажите-ка нам, уважаемая Ульяна Семеновна, что нашли на нем, на этом висельнике,– попросил майор Коваленко.
Ульяна
Майор Коваленко попросил привести задержанного. Ульяна Семеновна вышла в сенцы.
– Посмотрим,каков этот залетный гусь,– сказал Коваленко.– Только бы он не отдал богу душу. Целую ночь вниз головой провисел…
Опасения оказались напрасными. Скоро дед Ефим, вооруженный охотничьей двустволкой, и Мишка ввели в дом человека со связанными руками. Майор отпустил конвоиров, и мы остались с глазу на глаз с ночным гостем.
Это был долговязый белесый человек с голубоватыми неподвижными глазами. Ему можно было дать и двадцать пять,и тридцать,и сорок лет. Невыразительная помятая физиономия,тонкая шея, костлявая фигура,выпирающие на спине лопатки – в общем, не красавец. На нем были синий поношенный шевиотовый костюм, полосатая сорочка с помятым галстуком, желтые полуботинки. На плечи его был накинут дешевый рыжий плащ. Встретишь такого на улице– пройдешь мимо, не обратив на него никакого внимания.
Майор Коваленко развязал ему руки и приказал сесть. Парашютист опустился на табуретку и уставился в пол.
Майор спросил тихим, безразличным голосом:
– Фамилия?
– Моя?– Парашютист дернулся,но тут же,не поднимая глаз от пола, заученно-быстро ответил:– Брызгалов, Спиридон Кузьмич Брызгалов. Раненбургский район, Рязанская область, одна тысяча девятьсот пятого года рождения.
– Если врете, потом раскаетесь,– предупредил майор.– Всякая,даже малейшая ложь обернется против вас.
Брызгалов поглядел на нас, снова уставился в пол и стал покусывать ногти.
Я внимательно смотрел на него и решил,что этот субъект не из храбрых. Это было написано на его вялом, тусклом лице. Да и взгляд…
В бледных голубых глазах Брызгалова за внешним тупым безразличием я угадал страх, неодолимый страх, свойственный большинству предателей. Этот заговорит начистоту.
– Фамилия?– все так же тихо повторил Коваленко.
Парашютист молчал. Правой рукой он нервно водил по подбородку.
– Думайте побыстрее, чтобы не жалеть после, что долго думали, – сказал Коваленко.
Но парашютист по-прежнему молчал, безразлично глядя под ноги майора. Видимо, он решал,
– Ну?..– напомнил Коваленко.– Назовите вашу настоящую фамилию.
Брызгалов судорожно вздохнул, помял кадык и с усилием произнес:
– Ладно. Я скажу правду…
Оказалось, что Брызгалов– это его последняя фамилия. За свою жизнь он сменил их так много,что затрудняется вспомнить и назвать все. Он был вором-рецидивистом, много раз подвергался аресту, три раза судился и отбыл в общей сложности шесть лет наказания. Бежал из места заключения. В последнее время был участником крупной банды железнодорожных грабителей и связанных с ними спекулянтов. На товарных станциях и в пути следования вскрывали запломбированные вагоны и расхищали грузы. «Были крупные дела,– не без гордости сообщил он.– В Минске два вагона обуви и мануфактуры вывезли…» В сорок первом году ограбил и убил железнодорожного кассира-артельщика. Поймали. Приговорили к высшей мере– расстрелу. Это произошло 18 июня в Бресте, за четыре дня до начала войны.
Брызгалов подал ходатайство о помиловании. Началась война. Брызгалова в арестантском вагоне отправили на восток. Под Минском поезд попал под бомбы, вагон разнесло в щепы. Из заключенных уцелели немногие, в том числе и Брызгалов.Пользуясь ночной темнотой и паникой, он бежал, укрылся в какой-то деревне и дождался прихода гитлеровцев. Он явился к германскому офицеру – командиру танковой части, рассказал о себе и предложил свои услуги. Тот направил его в какой-то штаб.Гитлеровцы хорошенько допросили его, направили на подготовку и теперь, через год, выбросили с парашютом на советскую территорию с заданием собирать разведывательные данные в прифронтовой полосе. Приказано ему осесть в районном городке Бутове и ждать агента-посыльного.
– И все?– не скрывая усмешки, спросил Коваленко.
Фашисты иногда практиковали заброску парашютистов на нашу территорию с подобными заданиями, и изложенная Брызгаловым версия звучала более или менее правдоподобно. Скорее– менее…
– Зачем же вас выбросили так далеко от фронта?– спросил я.– Да еще в гражданской одежде? И с командировочным направлением на Урал.
Брызгалов неопределенно пожал плечами:
– Ошиблись, видать.
– Вы прыгнули, когда бомбили город?
– Да.
– А какие дела вас ожидали на Урале?– поинтересовался Коваленко.
Брызгалов оскалил в усмешке большие желтоватые зубы:
– Я туда и не собирался.Удостоверение это так, для отвода глаз, на всякий случай.
– А пятьдесят пять тысяч?
– Ну, это на расходы.
– Так много?
– Наших денег они не жалеют.
– Та-ак…– протянул Коваленко и вдруг резко скомандовал:– Раздевайтесь!
В глазах предателя мелькнул страх.Он покачнулся, как от удара, и дрожащим голосом переспросил:
– Раздеваться? Сейчас?
– Сейчас и поживее!– приказал Коваленко.
Он встал из-за стола и направился к Брызгалову.
Предатель вскочил на ноги. Табуретка упала.
Несколько секунд Брызгалов и майор пристально глядели друг другу в глаза. Затем Брызгалов медленно стянул с себя пиджак. Коваленко, глядя в лицо предателя, передал пиджак мне.
– Дальше…– сказал он.
– Совсем… раздеваться? – спросил Брызгалов.
– Да,– ответил Коваленко.– Догола.
Предатель расшнуровал ботинки, разулся, снял одежду и сел, обхватив бледными руками голые плечи.