Конец означает начало
Шрифт:
Значительная часть польских офицеров к тому времени была уничтожена. В докладе Берии Сталину от 5 марта 1940 года сообщалось, что в лагерях для военнопленных содержится 14 700 бывших польских офицеров (не считая унтер-офицерского состава), чиновников, полицейских, жандармов, среди которых поляки по национальности составляют свыше 97 %. Кроме того, в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии содержится 18 632 арестованных, из которых поляки составляют 10 685 человек. «Исходя из того, что все они являются закоренелыми, неисправимыми врагами Советской власти,— писал Берия,— НКВД считает необходимым: дела находящихся в лагерях военнопленных (14 700 человек) и дела об арестованных и находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии (11 000 человек) — рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания — расстрела.
Третьего марта 1959 года председатель КГБ Шелепин доложил Хрущёву, что по решению «тройки» было расстреляно 21 857 человек, преимущественно поляков. Поскольку «какая-либо непредвиденная случайность,— как говорилось в этом документе,— может привести к расконспирации проведённой операции со всеми нежелательными для нашего государства последствиями», Шелепин предложил «уничтожить все учётные дела на лиц, расстрелянных в 1940 году по названной выше операции» [239].
Для обсуждения вопроса об установлении точной линии разграничения германских и советских войск в Москву 18 сентября прибыла германская военная делегация. С советской стороны в переговорах с ней участвовали Ворошилов и Шапошников. Было подписано совместное германо-советское коммюнике, в котором было сказано, что цель германских и советских войск состоит в том, чтобы «восстановить в Польше порядок и спокойствие, нарушенные распадом польского государства, и помочь населению Польши переустроить условия своего государственного существования» [240].
В германо-советском коммюнике от 22 сентября граница «между государственными интересами СССР и Польши» ещё именовалась «демаркационной линией между германской и советской армиями», которая должна была проходить гораздо восточнее линии, определённой в секретном протоколе от 23 августа [241]. Однако, как мы увидим далее, Сталин сумел извлечь выгоду и из этой передвижки границы, «обменяв» некоторые польские области на Литву. Один из параграфов соглашения предусматривал «очищение» городов и местечек, передаваемых Красной Армии немцами, от «саботажников», а также помощь Красной Армии немецким подразделениям в уничтожении «вражеского», т. е. польского сопротивления [242]. Таким образом, имело место прямое сотрудничество советских и германских войск в борьбе с польским народом.
21 сентября был подписан секретный порядок и график отвода немецких войск на Запад до установленной ранее линии по рекам Нарев — Висла и Сан. Сталин сохранил за собой и нефтеносный район Львов — Дрогобыч, занятый в первой половине сентября германскими войсками, позже отступившими к Сану. Была также достигнута договорённость о том, что «для уничтожения польских банд по пути следования советские и германские войска будут действовать совместно» [243].
Ещё во время боевых действий у германского руководства возникла идея о возможности создания в зоне между линиями «государственных интересов» Германии и СССР в качестве буфера «остаточного» польского государства. Однако уже 19 сентября в беседе с Шуленбургом Молотов «намекнул, что первоначальное намерение Советского правительства и лично Сталина допустить существование остатка Польши сменилось пожеланием разделить Польшу по линии, проходящей вдоль Писса — Нарев — Висла — Сан. Советское правительство желает без промедления начать переговоры по этому вопросу» [244]. Таким образом, советской стороной было высказано стремление осуществить полный раздел Польши между Германией и СССР.
Конкретизируя это стремление, Сталин выдвинул план, связанный с существенным изменением договорённостей, достигнутых в Москве 23 августа. Как сообщал Шуленбург, 25 сентября Сталин заявил ему, что «считает неправильным сохранять существование независимого польского государства на оставшейся территории. Он предлагает следующее: начиная с территории к востоку от демаркационной линии всё Люблинское воеводство и та часть Варшавского воеводства, которая простирается до Буга, должны быть присовокуплены к нашей (т. е. немецкой.— В. Р.) доле. Но зато мы (т. е. немцы.— В. Р.)
Раскрывая цели «польского похода» Сталина, Троцкий писал: «Оккупацией Западной Украины и Западной Белоруссии Кремль пытается прежде всего дать населению патриотическое удовлетворение за ненавистный союз с Гитлером. Но у Сталина для вторжения в Польшу был и свой личный мотив, как всегда почти — мотив мести. В 1920 г. Тухачевский, будущий маршал, вёл красные войска на Варшаву. Будущий маршал Егоров наступал на Лемберг (Львов.— В. Р.). С Егоровым шёл Сталин. Когда стало ясно, что Тухачевскому на Висле угрожает контрудар, московское командование отдало Егорову приказ повернуть с лембергского направления на Люблин, чтобы поддержать Тухачевского. Но Сталин боялся, что Тухачевский, взяв Варшаву, „перехватит“ у него Лемберг. Прикрываясь авторитетом Сталина, Егоров не выполнил приказ ставки. Только через четыре дня, когда критическое положение Тухачевского обнаружилось полностью, армии Егорова повернули на Люблин. Но было уже поздно: катастрофа разразилась. На верхах партии и армии все знали, что виновником разгрома Тухачевского был Сталин. Нынешнее вторжение в Польшу и захват Лемберга есть для Сталина реванш за грандиозную неудачу 1920 г.» [247].
Ещё до полного разгрома Польши в местах соприкосновения советских и германских войск состоялись парады (немцы называли их «парадами победы») с участием войск обеих стран. Например, в Гродно совместно с германским генералом парад принимал комкор В. И. Чуйков, в Брест-Литовске — фельдмаршал Г. Гудериан и комбриг С. М. Кривошеин [248].
В результате раздела Польши СССР получил территорию площадью более 120 тыс. кв. км, с населением 13 млн человек, около трети из которых были украинцами, одна треть — поляками, а остальные более или менее делились на евреев, белорусов и несколько ещё меньших национальных групп [249].
Вместе с тем усилия советской пропаганды, направленные на то, чтобы представить «польский поход» освободительным, нашли известное понимание в ряде буржуазно-демократических государств. Так, государственный секретарь США К. Хэлл, в целом недоброжелательно относившийся к СССР, тем не менее заявил: «Хотя русское наступление на Польшу могло быть признано военной акцией, президент [Рузвельт] и я… не хотели рассматривать Россию, как государство, воюющее в равной мере, как и Германия, ибо, поступая так, мы толкнули бы ещё больше Россию в объятия Гитлера» [250].
Выступая с докладом на сессии Верховного Совета 31 октября 1939 года, Молотов в особенно издевательских тонах говорил о Польше: «Правящие круги Польши немало кичились „прочностью“ своего государства и „мощью“ своей армии. Однако оказалось достаточным короткого удара по Польше со стороны сперва германской армии, а затем — Красной Армии, чтобы ничего не осталось от этого уродливого детища Версальского договора, жившего за счёт угнетения непольских национальностей» [251].
Ещё более презрительные оценки содержались в приказе наркома обороны Ворошилова от 7 ноября 1939 года, где говорилось: «Польское государство, правители которого всегда проявляли так много заносчивости и бахвальства, при первом же серьёзном военном столкновении разлетелось как старая, сгнившая телега… Стремительным натиском части Красной Армии разгромили польские войска» [252]. Эти и подобные официальные заявления внесли немалый вклад в ухудшение отношения польского народа к СССР.
Описывая положение, сложившееся после раздела Польши, Хрущёв отмечал в своих мемуарах: «Поляки переживали траур, их страна была оккупирована, Варшава разгромлена. Но мы не могли говорить о том в полный голос, так как не хотели вести пропаганду против Гитлера как нашего фактического, хотя и временного, союзника. То была трагическая ситуация для наших партийных пропагандистов. Правда, в украинской партийной среде поляков почти не осталось, всех их уже уничтожил Сталин» [253].
На присоединённых к СССР территориях Сталин сделал всё, чтобы испортить отношения местного населения к Советскому Союзу. Это выразилось, в частности, в том, что Польша, считавшаяся одной из самых бедных и отсталых стран Европы, показалась советским военнослужащим и чиновникам, хлынувшим в «освобождённые районы», страной изобилия. Сначала Красная Армия, а затем тысячи бюрократов, прибывших сюда с семьями, буквально за несколько недель опустошили полки в промтоварных магазинах.