Шрифт:
Дело было сделано. И сделано хорошо, я мог бы добавить.
Принцесса лежала мертвой на полу моей пещеры, среди разбросанных костей героев, кудесников, принцев, принцесс, гномов и эльфов, и обломков девяти мечей, предназначенных для защиты царства добра и радости, которое я разрушил до того, как его почки смогли бы распуститься.
Я потрогал языком клыки и ощутил жгучий вкус.
Последний герой, изогнувшись немыслимым образом, лежал в углу. Его магический клинок был изломан. Это был десятый и последний из числа выкованных столетия назад Силами Света для
Останки их верных товарищей — гномов — также разбросаны повсюду. Я могу видеть маленькую руку, которая все еще держит топор. Неужели он действительно думал, что может подойти ко мне или причинить вред своим жалким оружием?
Только старый кудесник еще с трудом дышит. Но я сломал его посох и рассеял его мощь на путях темноты. Я подарил ему несколько мгновений жизни с тем, чтобы посмеяться над ним и увидеть, как он проклинает силы, которым служил.
— Ты слышишь меня, Лортан? — спросил я.
— Да, Бактор, — ответил он оттуда, где упал слева от меня.
Он сидел, прислонившись к стене, неестественно вывернув ноги.
— Почему я еще жив?
— Для последней забавы, Облеченный Светом. Если ты проклянешь все хорошее и прекрасное, правдивое и благородное, я подарю тебе быструю смерть.
— Не надо, — ответил он.
— Почему нет? Ты проиграл, так же как и те девять перед то бой. Ты — последний. Все кончено. Хорошие парни потеряны, все как один.
Он не ответил, и я стал дразнить его дальше. — И ваш герой — Эрик Бредшо, или как там вы его называете — даже не коснулся меня своим оружием. Последний из вас, наконец, нанес мне хороший удар по плечу перед тем, как я уничтожил его.
— Мы были худшими из всех, с кем ты столкнулся? — спросил он.
— О, я бы так не сказал. Скорее, вы были среди лучших.
— Сделай одолжение старому побежденному человеку и ответь мне. Кто был лучшим?
Я хохотнул.
— Легче легкого. Глорин, из второго королевства. Он был так близок к тому, чтобы убить меня, что просто прелесть. Его меч падал, как молния с небес. Мускулы на его руках ходили, как морской прилив. Он лоснился от пота, вызванного напряжением. Он ругал меня так чудесно, что это звучало как стихи. Я был пригвожден к месту. Едва-едва я остановил его и для этого потребовалось скорее все мое волшебство, нежели сила моего тела. Воистину, именно Глорин и его меч Даммерунг были величайшими.
— Итак, бедный Эрик не смог сделать подобного.
— Да, и ни один из тех, с кем я сталкивался. И теперь царствование моего господина Глойма никогда не окончится, так как Тьма победила Свет. Больше некому выступить против нас.
— Среди тех мечей, что я вижу на полу, покажи мне, который Даммерунг и где лежат кости Глорина, чтобы я мог увидеть где погибла наша величайшая надежда.
— Ты слишком много говоришь, старина. Пора кончать разговоры.
— Но я вижу только девять рукояток среди обломков.
Я протянул свои лапы и поднялся, чтобы поразить
— Ты еще не победил.
— Как ты можешь говорить это, когда ты последний?
— Ты лжешь, — продолжал он, — когда говоришь, что царствование твоего господина никогда не кончится, потому что Тьма победила Свет. Ты не видишь своей собственной слабости.
— У меня нет слабости, кудесник.
Сквозь сумрак я разглядел его улыбку.
— Хорошо, — сказал я. — Тебе не нужно проклинать великодушие, истину, красоту и благородство, чтобы заслужить быструю смерть. Скажи только, что за слабость ты видишь.
— Я всегда рассматривал преимущества быстрой смерти в числе стоящих на последнем месте, — ответил он.
— Расскажи мне, как я могу защититься. — Дерзкий старик имеет наглость рассмеяться. Я решил, что его смерть будет долгой и мучительной.
— Я скажу тебе, и ты уже не сможешь защититься от этого. Я теперь вижу, что ты умрешь, когда узнаешь любовь.
Я топнул ногой и взревел.
— Любовь? Любовь? Твой ум так же поврежден, как и твое тело, чтобы обвинить меня в подобных непристойностях! Любовь!
Мой хохот огласил пещеру, когда я обезглавил его и покатил его голову назад к проходу. Мои бока болели от смеха.
Через некоторое время я взял чью-то ногу и начал жевать ее. Хотя бы и так. Должно быть, героя.
Мой господин Глойм, нынешний и будущий повелитель мира, вошел вечером, одетый в забрызганные Светом одежды, чтобы похвалить мою работу и поздравить с хорошо проведенными столетиями. В награду за мою честную службу он дал мне искусно обработанный слиток золота с моим именем, выгравированным на нем.
— Мой милый Бактор, — спросил он через некоторое время. — Как могло так случиться, что я вижу остатки оружия только девяти рыцарей Света, хотя все десять погибли?
Я хохотнул. — Здесь только девять. Десятый вон там в коридоре. Этот герой шел иначе, нежели остальные и я остановил его там. Он был очень искусным.
— Я желаю увидеть это сам.
— Конечно, господин. Следуйте за мной.
Я показал ему путь. Я слышал, как он издал вздох, когда я остановился перед нишей.
— Он цел! — прошипел он. — Мужчина не убит и клинок не сломан!
Я снова засмеялся. — Но он безвреден, господин. Отныне и навеки. Его одного я остановил скорее волшебством, нежели мощью своего тела. При случае я прихожу сюда, чтобы любоваться на него. Он был лучшим. Он был очень близок к тому, чтобы победить меня.
— Дурак! — воскликнул он. — Заклинание может быть снято! И я вижу, что это Глорин со своим Даммерунгом! Мы должны покончить с ними сейчас, чтобы увериться в своей победе!
Он потянулся за волшебной палочкой в сумке на поясе.
Я снова повернулся и увидел острие этого клинка, который я остановил в дюйме от своей груди, когда мое заклинание заморозило все движение и оставило их в положении навсегда отложенного правосудия и наказания. Лезвие Даммерунга было тоньше листа, его острие было рядом с тем, что могло бы создать бесконечность…