Конец вечности
Шрифт:
Не выход -- вывод. Далее -- везде.
Отмерен такт, но снова мерь, и дальше,
Пока в молебнах утренней звезде
Не различишь едва заметной фальши.
Иная метафизика теперь.
Я пью из тростникового надлома
Соленый стон, смакую след потерь.
Тонка лучей лиловая солома.
Я ненавижу, мыслящий тростник,
Всего лишь то, что вырос ты из тины.
Как сладко мне кристаллы вечных книг
Расслаивать в зеркальные пластины,
Чтоб
Опять себя -- нагой обломок неба.
Манжеты, словно четки, теребя,
Я сам себе -- единая потреба.
И я умею камень расколоть,
И влить в него останок рваный света.
Но болью разлинованная плоть
Как шов, на смысл накладывает вето,
И ставит подпись -- дымом всех святынь,
Которые, как выяснилось скупо,
Ее не оценили и в алтын,
Ославив как "подвижный образ трупа".
И вот оно -- во многом так и есть.
Не Воскресенье, но могилы вскрыты.
И не звучит архангельская лесть,
А лишь свиной щетины о корыто
Шершавый повторяющийся звук,
И ритм совокупления, и только.
Но разорвав смыкающийся круг
Отчаянным и страшным взглядом волка
Я вырвался. Я взял в себя расщеп.
Я смерть держу на поводке коротком.
И вот она выпрашивает хлеб,
В мои зрачки заглядывая кротко.
23 марта 2000 года
МОРЕСТРАННИК
Леди, скажи -- куда мне теперь вернуться?
Город мой стерт времени поцелуем
Даже со стекол памяти. Не согнуться -
Значит -- сломаться. Я же еще балую
С ветром, рассветами... Считывать камня речи
Слухом досель глухонемой ладони
Я научился. Чей не поймешь предтеча,
Нет!
– - при царе Горохе тире Гвидоне
Штатный Гомер на половину ставки,
Вещий Боян, а может, не шибко вещий.
Коллекцьонирую пуговки, камилавки,
И непредметное, - типа, узоры трещин.
Леди, ну впрямь, сколько же это можно?
–
Карты, причалы, боцман сердит, как бука,
Пьян, как свинья... А в сундуке дорожном
Черный квадрат бывалого ноутбука,
Пара дискет, пара рубашек, стертых
Стиркой настолько, что поползли волокна.
Печень шалит, и по ночам аорта
Падает как девяносто восьмые "окна".
Все тереблю "Физики" том поджарый,
Заинтригован вчуже, но буду краток:
Раз переезд приравниваем к пожару,
Что же в итоге вырос объем манаток?
Ветхий диплом почетного Одиссея
Так утешает, особенно в качку если...
Бурю пожну, - ветер на совесть сеял.
Впрочем, не жалуюсь. Тихо скончаться в кресле
В этом, понятно, нет никакого стиля,
Вкуса, изюминки, я бы сказал, нюанса.
У Дон-Кихота, кореша из Кастилий,
Ведать пиаром взялся какой-то Панса
Если судить по подписи к пресс-релизу
С подзаголовком "Победа над группой мельниц".
Вишь, у испанцев, знамо, свои капризы.
Мне б разобраться с тазиком полотенец...
Город приморский скис в межсезонной прели.
Месяц еще в море не выйдет судно.
Как симбиоз торговца и менестреля,
Я проволучке даже и рад подспудно.
Я по салонам -- об Абеларде, Юме,
Люмен, феномен, тэта, опять же, дзета...
А между тем, перец сыреет в трюме,
Палуба в кружево вредным жучком изъета.
Все к одному -- не избежать ремонта.
К маю просохнем, купим шелков на сдачу.
Смертной чертой линия горизонта
Перед глазами заново замаячит.
Леди, скажи, зачем ангелицу плена
Напоминаешь, шахматы к битве строя,
Ту, что как звали, так и зовут -- Елена,
Из-за которой сгорела родная Троя?
Греки ошиблись, - вовсе Парис не умер,
Тот, кто проник в Эдем, наплевав на право
Доступа... Дальше -- сатира, она же - юмор,
Перец, матросы, "Windows", вау, браво...
Леди, скажи -- куда мне теперь вернуться?
Город мой стерт времени поцелуем
Даже со стекол памяти. Не согнуться -
Значит -- сломаться. Я же еще балую....
12-13 февраля 2001 года
ИЗ НЕОКОНЧЕННОЙ ПОВЕСТИ
...Горькое сегодня небо. Что, впрочем, трезвит.
Я выхожу из метро, миную руины раскуроченной перекосившейся тары (зря ее убирают: месяца за два сложился бы лабиринт -- Кносскому не чета...), попадаю в метель бумажной отшелушившейся, отшуршавшей свое чешуи -- время меняет шкуру с каждым газетным выпуском, о, времена...а о нравах не будем -пусть их....
Обязательная программа при возвращении из подземного мира -- попасть в обстание наземных отбросов.
Я останавливаюсь, пальцы уже нашаривают в пачке сигарету, берут ее за горло фильтра, покручивают -- сиречь, берут в оборот. И еще один виток мусора вокруг -- конфетный фантик запутывается в моих волосах, я отпускаю его на свободу, которая ему не нужна.
Мне, увы, свобода необходима.
И не надоело ветру возвращаться на круги своя?
Мне надоело. Потому я закуриваю и ухожу по первой попавшейся прямой достаточной протяженности. По улице, господа, по улице. И никаких МКАД!