Конец вечности
Шрифт:
– Я тебе сказал. Я не прощаю предателей.
– Скажи, что это даст лично тебе?
Дезмонд молчал. Только скрипнул зубами и снова повернулся к Ренгару, который и не думал вступать в разговор.
– Мне станет легче.
– Нет, не станет. Тебе будет так же хреново, как сейчас, потому что тебе плохо не от того, что ты думаешь о нём, а от того, что ты не можешь вернуть погибших.
– Зато его я могу пристрелить.
Холодная рука Галактиона накрыла его собственную.
– Дезмонд, убери. У нас
Дезмонд невольно прикрыл глаза. Прикосновение было неожиданно приятным, и это «у нас с тобой» прозвучало так, будто в самом деле он был не один.
– Хорошо, - Дезмонд убрал пистолет и посмотрел на Аэция.
– Отдай мне. Ты должен его простить.
– Хорошо, - Дезмонд с сожалением расстался с бластером. – Только дай я поговорю с ним. Я должен довести это до конца.
Какое-то время они с Галактионом смотрели в глаза друг другу, а потом Аэций кивнул.
– Я буду ждать в машине.
Он исчез, а Дезмонд ослабил хватку, позволяя Ренгару повернуться.
– Слабак, - выдохнул Ренгар.
– Мешок дерьма, - ответил Дезмонд спокойно.
Дезмонд смотрел в чёрные глаза человека, рядом с которым спал и ел последние семь лет.
– Как ты мог? – спросил он. – Тебе было на всех нас плевать?
– Я ненавижу всех вас, - выдохнул Ренгар, и, не давая ему продолжить, Дезмонд рявкнул:
– Уймись!
– Ты пришел трепаться? Мне осточертел твой трёп.
– Я пришёл посмотреть тебе в глаза.
– Посмотрел? Можешь валить.
– Обязательно, - Дезмонд отступил назад, - и ещё одно…
Рука его скользнула, стремительно доставая из-за пояса десантный нож, и лезвие бесшумно вошло в Ренгару под ребро, так что тот успел лишь всхлипнуть и посмотреть на Волка глазами, полными удивления.
– Я тебя прощаю, - прошептал Дезмонд одними губами и, развернувшись, пошёл к лестнице.
Он шёл почти вприпрыжку. Галактион ошибся – на душе было так легко, как не было ни разу за последние семь лет.
Дезмонд нырнул в аэромобиль – Галактион сидел на пассажирском сидении, он, как заметил Дезмонд, не слишком любил водить, так что Дезмонд отключил навигатор, завёл мотор и рванул флаер вертикально вверх, заставляя уйти в свечу. Окна домов и гудящие машины мелькали со всех сторон, и только вырвавшись на простор над крышами небоскрёбов, Дезмонд отключил двигатель и посмотрел на магистра.
– Успокоился? – спросил Галактион абсолютно ровно.
Дезмонд кивнул.
– Я же говорил, если простишь, станет легче.
– И ты был прав.
***
Ренгар сполз по стене. Руки и ноги слабели с каждой секундой, и, хотя Дезмонд давно уже исчез, его фигура, затянутая в чёрное, долго ещё чудилась Ренгару у самой лестницы. В ушах звучал смех, и Ренгар никак не мог понять, чей голос смеётся над ним.
Сначала было лишь непонимание. Ренгар не мог поверить,
Затем непонимание сменилось страхом – умирать уже совсем не хотелось, какой бы ни была – медленной или быстрой – эта смерть.
Злость не успела заступить на пост, потому что страх достиг той точки, когда перестали слушаться даже губы, и Ренгар сам не понял, как прошептал:
– Бальтазар…
Услышав собственный голос, он мгновенно разозлился – на себя, на Дезмонда, на весь этот мир, но, разозлившись, лишь повторил громче:
– Бальтазар!
Сердце безумно билось в груди, разгоняя по телу последние капли крови, и снова подступил ужас.
– Бальтазар! – уже прокричал он и тут же услышал совсем рядом:
– Не ори.
Бледное лицо выступило из тьмы, а следом за ним появилась рука. Она накрыла кисть Ренгара, сжимавшую кровоточащую грудь, и от пальцев Бальтазара по всему телу побежали льдинки.
– Сначала твоя часть сделки. Мальчик.
ГЛАВА 31. Древние
Авроре в ту ночь не спалось. Мысли о том, что её худшие ожидания сбываются, сжимали голову тисками.
Поначалу она находила успокоение в успокаивающих травяных чаях, но чем дальше, тем хуже они помогали. Стоило сомкнуть глаза, как ей чудилось, что небо за окнами Каранаса пылает огнём.
– Я не боюсь, - шептала она открывая глаза и заставляя себя оставаться в постели. Минуты текли бесконечно медленно но в конце концов терпения не хватало. Она встала и подходила к окну, чтобы убедиться в том, что в небе нет никаких неопознанных кораблей, нет никакого пламени, и только вечно неспящая столица Нимеи озаряет небосвод тысячей разноцветных огней.
Её постоянно тянуло туда. Вниз, в подземный храм. Умом Аврора понимала, что этот спуск ничего ей не даст. Убеждала себя, что должна всего лишь проверить, убедиться, что венец на месте – удостовериться также, как и при взгляде в небеса. Внутренней голос подсказывал ей, что если её время закончится, всё будет гораздо проще. Она всё ещё Владычица – с Венцом или без Венца. Но страх говорил, что именно с этого начнётся конец. Если её лишат дарованного предназначение, то всё начнётся с Венца.
Не в состоянии решиться ни на что, она отчаянно нуждалась в ком-то, с кем можно было поговорить обо всём. Не только о тактике ведения войны, но и о тех сомнениях, которые терзали её уже не первый год. Аврора подозревала, что именно для этого на самом деле вернула Аэция назад. Что надежды на то, что он больше её знает о противнике, тут не при чём. Но когда они впервые с момента встречи спустились на Нимею и Аэций спросил её, чего она от него ждёт, Аврора так и не решилась на честный ответ.