Конец всех песен

Муркок Майкл Джон

Он оседлал потоки и сделал их ручными

Он надел узду на бушующий прибой.

Они делают за него тяжелую работу и вращают колеса

Для пользы человека и для его горести

Он дотянулся до планет и взвесил их богатства,

Он сел верхом на послушную комету,

И он поднял вуаль солнца и заглянул в глаза самой звезде...

– Очень вдохновляюще, - сказала Амелия. Лебедь качнулся, и, казалось, полетел быстрее. Ее волосы растрепало ветром.
– Хотя вряд ли лучше Уэлдрейка. Совсем другой сорт поэзии. Уэлдрейк писал о душе, Суинберн, как видно о

мире. Тем не менее, иногда на пользу тем, кто слишком погряз в мирских делах, провести несколько спокойных моментов с поэтом, который может предложить глубокое понимание причин, почему люди поступают и думают так, как есть....

– Ты значит не находишь Уэлдрейка мрачным?

– Даже излишне. Упомянутый вами Суинберн...

– Ага! Заходит слишком далеко?..

– Я считаю, да.

Лорд Джеггет притворился (нет другого слова), что заметил скучное выражение лиц Джерека и Железной Орхидеи.

– Смотри как мы утомили наших компаньонов, наших самых любимых, этим скучным разговором о забытых писателях.

– Простите меня. Я начала его... цитатой Уэлдрейка, которую сочла подходящей.

– Те, кто остались, совсем не раскаивающиеся грешники, Амелия.

– Возможно. Они, наверное, где-нибудь в другом месте.

– Теперь я совершенно не понял.

– Я говорю, не думая. Я немного устала.

– Смотрите, море.

– Приятное море, Джеггет!
– последовал комплимент Железной Орхидеи. Ты его недавно сделал?

– Да. На моем пути назад, - он повернулся к Джереку.
– Няня шлет тебе лучшие пожелания, между прочим. Она говорит, что рада слышать, что ты остепенился и ведешь разумную жизнь, и что часто вот из таких сорванцов получаются лучшие граждане.

– Надеюсь скоро ее увидеть. Я очень уважаю и ценю ее. Она вновь соединила меня с Амелией.

Лебедь совершил посадку. Они вышли на желтый пляж, омываемый белой пеной голубого моря. Пляж окружало кольцо белых скал чуть выше Джерека. Белые чайки летали там и тут в небе, иногда пикируя вниз чтобы схватить рыбу. На песке была расстелена скатерть. На желтых тарелках находилась разнообразная еда - булочки, бисквиты, мясо, бекон, хлеб, жареный картофель, пироги, печенье и многое другое - для питья имелось пиво, чай или кофе.

Когда они расселись вокруг скатерти, Амелия вздохнула, явно довольная возможностью расслабиться, как и Джерек.

– Теперь, Лорд Джеггет, - начала Амелия, игнорируя еду, - вы сказали, что имеется альтернатива.

– Давайте сначала спокойно поедим, - сказал он.
– Вы согласитесь со здравым смыслом стать как можно спокойнее после сегодняшних событий, я уверен в этом.

– Хорошо, - она выбрала ближайшее блюдо.

Чувствуя напряжение между Джеггетом и Амелией, Джерек и Железная Орхидея говорили мало. Вместо этого они жевали и наблюдали за морскими птицами, слушая шепот волн на берегу.

Из четырех людей только Железная Орхидея обеспечивала яркие цвета сцене. Джерек, Амелия, и Джеггет все еще были одеты в серое. Джерек подумал, что его отец выбрал идеальное место для пикника, и сонно улыбнулся, когда его мать заметила, что это похоже на старые времена. Будто

миру никогда не угрожал конец, его приключений никогда не было, хотя сейчас он имел целую семью. Будет неплохо, думал он, сделать такие пикники регулярной привычкой, даже Амелия должна радоваться простоте, солнечному сиянию, относительному одиночеству. Он посмотрел на нее. Амелия была задумчивой, и не заметила его взгляда. Он улыбнулся, подумав, не согласится ли она на церемонию, не публичную или такую грандиозную, свидетелями которой они были недавно, а скромную и простую, в которой они поженятся соответствующим образом. Он был уверен, что она очень хотела этого.

Амелия подняла глаза и встретила его взгляд. Она коротко улыбнулась, прежде чем сказать его отцу.

– А теперь Лорд Джеггет, альтернатива.

– В моей власти, - ответил Джеггет также сжато, - послать вас в будущее.

Она мгновенно насторожилась.

– Будущее? Его нет.

– Нет для этого мира. И не будет совсем, когда пройдет эта неделя, но мы все еще способны двигаться вперед и назад в обычном цикле времени следующие семь дней. Я имел в виду, что могу послать вас вперед, в Палеозой, как я первоначально надеялся. Вы отправитесь вперед и, следовательно, не подвергнетесь Эффекту Морфейла. Есть правда незначительная опасность. Оказавшись в Палеозое, вы не сможете вернуться назад и, более того, вы станете смертными.

– Как олимпийцы, сосланные на Землю - сказала она.

– И лишенные своей божественной силы, - добавил он.
– Кольца не будут действовать в Палеозое, как вы уже знаете. Вам придется построить себе укрытие, выращивать себе пищу и охотиться на нее. У вас не будет никаких материальных средств, хотя без сомнения, вы будете иметь совет и помощь Центра Времени, если он останется, Это я должен напомнить вам, зависит от эффекта Морфейла. Если вы намерены завести детей...

– Нельзя подумать, что я не захочу, - сказала она твердо.

– ...у вас не будет условий, которые вы знали в 1896 году. Есть риск, возможно незначительный, заболевания.

– Мы сможем взять инструменты, лекарства и тому подобное?

– Конечно, но вы должны научиться пользоваться ими.

– Письменные принадлежности?

– Великолепная идея. Нет проблем, я думаю.

– Семена?

– Вы сможете выращивать многие виды, и вообразите, как они будут процветать, почти не имея конкурентов. Через несколько сот лет, еще, определенно, до вашей смерти, на земле появится особенная экология. Миллионы лет эволюции окажутся ненужными, вроде путешествия во времени, если хотите.

– Время, чтобы создать расу без примитивных инстинктов и без нужды в них!

– Вполне возможно.

Она обратилась к Джереку, с трудом понимающему, о чем идет беседа.

– Помнишь, о чем ты говорил, Джерек, дорогой? Комбинация твоего чувства долга и твоего чувства свободы.

– О, да!
– он говорил легко, небрежно, в то же время пытаясь переварить все это.

– Какие прекрасные дети у нас могут быть!

– О, действительно.

– Это будет испытанием и для тебя тоже, - сказал Джерек мягко.