Конечно, кровь
Шрифт:
Красные, почти алые с оранжевыми прожилками глаза создавали почти демонический образ. Который, впрочем, сам Щуп едва ли поддерживал — вид зачастую имел разбитной и приятельский, а пят о к легкомысленных золотых колец в левом ухе и вовсе разрушали зловещую картину.
— Неужто всё так плохо? — я невесело ухмыльнулся и удобнее устроился в чашке стула.
— Ну…
Щуп сделал вид, что всерьёз задумался. Даже потёр подбородок крепкой ладонью в россыпи мелких ожогов от раскалённого
— Скажу так: твоя новая одёжка выглядит немного лучше старой. А вот то, что торчит над воротником, весьма напоминает свинячью жопу. Да, точно. Жопу, которая пролежала на солнце. Дней пять, кха-кха!
И он рассмеялся, от удовольствия прихлопнув по стойке.
— Да, пунчи, я тоже рад тебя видеть, — покивал я и протянул кулак, об который он дружелюбно стукнулся своим огромным.
Самое любопытное крылось в том, что Щуп никогда не состоял в казоку. И ни одной не платил, причём весьма давно. Однако, так повелось, темнокожего не трогали. Он стал частью Бонжура, его плотью и духом, и вытрясти с него мзду считалось крамольным даже на уровне предположения.
Сам Щуп, в свою очередь, платил району тем же юном, раз за разом кормя казоку-йодда любой масти очень простой, но очень вкусной едой, и никогда не сдирая за это втридорога.
— Ну так что, Ланс, ты по моей морде соскучился, или всё же пожрать?
— Пожрать, пунчи. Давай две своих самые вкусные порции в кисло-сладком. И побольше специй.
Он с пониманием кивнул.
— Варим как обычно?
Я изогнул бровь в демонстративном недопонимании. Уточнил:
— А Бонжур — лучшее место Юдайна-Сити?
Щуп снова рассмеялся, кивнул, а потом важно причмокнул.
— Я бы ответил тебе, терю, но только если бы мог сравнить.
Полированные когти повара зацокали по отверстиям стоечного клавиатона, отдавая распоряжения в глубину колонны, где пряталась пропахшая специями кухня.
У меня засосало под ложечкой. Можно было не сомневаться, что заказанная лапша будет просто запредельной, в консистенции шикошико, как и полагается — чуть недоваренной, сочной и упругой.
— Десять минут, пунчи. Бросай рюкзак, поешь без спешки.
— Я ненадолго. Дела. Прихвачу с собой.
— Ла-адно, — с внезапной обидой кивнул хозяин «Каначанкха». — Ладно, Ланс, это твоё право — использовать старика, как пищевой комбайн. — На его морде тут же появилась улыбка, широкая и плотоядная, а в пугающих красных глазах запрыгали смешливые искорки. — Рассказывай, что нового?
Я пожал плечами.
— Про «Шутов» уже слышал?
Повар разом помрачнел. Но я не дал ему прокомментировать или ответить.
— В общем, пусть улица знает — Нискирич не даст ублюдкам воли.
Темная бровь Щупа с интересом взметнулась:
—
— Отвечу так, пунчи: если бы у выродков было крыльцо, вчера утром на нём бы разбили не одну тарелку.
— Кха-кха, рад слышать!
Лапы темнокожего нырнули под стойку, с проворством фокусника извлекая кувшин и пару пиал. Он отточенными движениями плеснул две порции паймы, себе без мяты, мне со щепотью. Клал траву бережно, сжав самыми кончиками когтей — как и прочие чу-ха, он не очень-то любил её чистый запах.
Мы отсалютовали друг другу, выпили.
В динамиках «Каначанкха» заиграла безликая песня «Восьмого цвета радуги». Щуп торопливо проглотил пайму, издал странный звук и торопливо сделал погромче. Самочки на другой стороне стойки радостно взвизгнули.
— Отличная, кстати, песня! — со знанием дела прокомментировал немолодой повар, доказав мне, что День Удивления и не думает заканчиваться.
— Пунчи! Как старая крыса вроде тебя вообще может слушать этих молокососных писклях?!
Тот хмыкнул, подался ко мне через стойку.
— Поосторожнее, терюнаши, — вкрадчиво сказал он и прищурился. Пальцы его сжались в кулак, и я в очередной раз задумался, что до приготовления пятнадцати видов лапши красноглазый явно мял тесто совсем иного рода, — в местах, откуда я вышел, это слово считается весьма обидным, сисадда?!
Но напугать не удалось, как не удавалось ни разу — Щуп тут же расхохотался:
— Ладно, пунчи, не бзди, ты ведь тоже крыса… — Меня окатили привычным оценивающим взглядом. — Хоть и очень странная.
Я устало улыбнулся в ответ, надеясь, что это всё же не так…
Мы выпили ещё по одной пиале, а затем повар мотнул лобастой башкой в сторону динамиков.
— Не знаю, чем ребятки меня зацепили… наверное, и правда старость подкралась. Но на концерт к ним я вырваться попробую. Слыхал, через несколько дней в «Абиман Арене», в честь победителей-штормболистов «Единения боли и радости»? Половина гнезда соберётся, остальные будут смотреть через «мицуху» на площадях. Ух, шумно будет… Я, конечно, хочу на стадион… если, кха-кха, такого как я вообще пустят в Чучсин…
Разумеется, я не удержался от саркастичного комментария:
— Не понимаю, Щуп, как богатенькие безголосые малявки вообще способны собрать самый крупный стадион Юдайна-Сити?
Щуп поджал губу и важно покивал.
— О-о, пунчи, ты недооцениваешь стаю из «8-Ра». — Он понизил голос, украдкой глянул по сторонам. — Знаешь, иногда мне кажется, что их власть над поклонниками куда сильнее власти Смиренных Прислужников…
Я потряс пиалой и скатил на язык последние капли мятной паймы. Искоса взглянул на повара, укоризненно покачал головой: