Конфедерация Метала
Шрифт:
Эта скульптура является, по сути, предвратьями к городу.
Проехав под сенью грифа и падающих от голов теней нам открылось пустое пространство вдоль дороги, ведущей до главных ворот. Слева, как нам и говорил старожил, были видны слабо растущие поля, редкие домики и неподвижная мельница. Справа были хаотично разбросанные дома, шалаши и палатки, за которыми следовали слегка поросшие травой глухие равнины. Сама крепость была обнесена острыми танталовыми кольями, перед которыми виднелся ров вокруг всего города с чёрной смолой. Сторожу, который спешил предупредить Братский Сбор о воинском пришествии, только открыли ворота, поэтому наши повозки замедлились,
– Эх, сейчас с семьёй увижусь. Материнской похлёбки съём, да под батину самодельную скульку, м-м-м. – приговаривал Дубобит, наш воитель и друг из Братства, распластавшись на скамье.
– А где ты живёшь, мужик? – спросил Тёмногонь, встряхнув толстые дреды.
– А вон, в разнорабочем квартале. – Дубобит указал на скопление хаотичных домов справа. – Третий дом от рва, второй от торга. Отец на ярмарках помогает обставиться приезжим и своим. Ну и так, по плотничеству помогает соседям, за монету или за спасибо. А мать в полях работает.
– Так они же заброшены.
– А мать говорит у них там в три поля от мельницы, чуть западнее, есть несколько рабочих пахотен, на них всех работников и собрали.
– Я слышал, что Крайград – самый чтущий традиции город в братстве.
– Был когда-то, но сейчас технологии племени и культура Империй дошли и до наших земель. Сам видел, что братья-сторожа с вашими, вашими, – потыкал пальцем Дубобит на нас с Чернижкой. – мечёвками, в мундирах металлических… А вон, глядите, и гонец поскакал на стальконе. Приди ты сюда лет пятьдесят назад, встретил бы башневых без защиты, с мечами и срущими лошадьми. Да и сами братья, скорее всего, под грибной скулькой были бы, на галлюнах стояли. Жрецов скорее всего бы пустили, да только вряд ли так спокойно проход состоялся.
– Это разве спокойный проход?
Все посмотрели на Тёмногоня и засмеялись, что братья, что жрецы.
– Ну вы и дикари, чуваки.
– А вот эта вот, грибная скулька, она ещё разрешена? – спросил Тёмногонь, падкий на разного рода психоделики.
– Не. После того, как Братья подали жалобу на действие грибов для армии там, на подростков и всё такое, совет запретил производить и продавать грибы. Особенно на запрет повлияли жёны и матери, обычное дело.
– А что, хочешь опробовать? – Черногоре со смешком хлопнул Тёмногоня по плечу.
– Слушай, ну от таких вещей тяжело отказаться. – ответил Тёмногонь, доставая из внутреннего кармана своей джинсовой куртки без рукавов, украшенную различными нашивками и заклёпками, небольшой свёрток с каким-то порошком, который рокер закидывал в нос примерно каждые несколько часов, с перерывом на скульку и портативный дымоход, сжигающий контрабандный табак с помощью какой-то нагревательной системы.
– Помню, в Степном Роге когда был, заходили мы в одну пивную, так там нам из под полы дали по стакану скульки этой на грибах, в обмен на наш, тоже теперь запрещённый, травяной пузырь. Штука отменная, эта грибная скулька. – добавил Злыня.
– А что за травяной пузырь? – спросил Чернижка. – Про грибнуху я знаю…
– Да-да, что за травяной пузырь? – Тёмногонь слегка ускорился, потирая нос.
– Настойка такая, в крах моих делается. – объяснял наш жрец, поглаживая Смгура. – Вырываются особые сорта травы, растущей на священных полях, где когда-либо разверзались небеса и боги играли музыку. Эти сборы смешиваются с кровью ворона, для мягкости и длани, а дальше либо высушиваются и курятся через трубки из костей воронов или бессмертных, либо, если ты хочешь заглянуть дальше
– Что же, надо проверить, лучше ли ваши бадяги, чем порошкошин моей Империи. – Тёмногонь положил руку на плечо Чернижки, который просяще протянул руку за дымоходом рокера.
– Слушай, Дубобит, может у тебя тут тоже в городище есть где найти старую добрую грибнуху? – вопрошал Черногоре.
– Ну, в принципе, есть у меня друг, который, по крайней мере, когда я уезжал из дома в последний раз, пил грибнуху чуть ли не каждый день. Я могу найти его и расспросить.
– Только если вдруг найдёшь, нам скажи. – сказал Черногоре и посмотрел на сидящих в этой повозке.
– Я бы не отказался чем-то вставиться после этой больнички. – слегка подтягиваясь на скамейке оповещал я о своём согласии вписаться.
– Я был бы не прочь повторить грибное опьянение.– Злыня достал из кармана корм и принялся кормить своего ворона, а на лице его читалось предвкушение чего-то интересного. – Только в этот раз настойки у меня нет, так что на мою взятку можете не рассчитывать.
– И я бы пошёл. – ответил только что оторвавшийся от видов Чернижка, пуская пар за повозку.
– Грешные это всё пития, они от богов отдаляют, хвастовству собственной головы учат. – внезапно вмешался какой-то жрец, всё это время слушающий наш разговор.
– Остынь братец, что ты заладил, боги да боги, не увидят ничего боги твои. – успокаивал земляка Злыня.
– Боги всё видят. – поднял палец вверх жрец и покрутил им.
– Они видят потому, что ты об этом думаешь и этого хочешь. "Боги видят". Да и пусть видят. Они мне не платят за то чтобы я не пил.
– Я уважаю твою прилежность Подземному Метал-Богу за твоё восхваление богатства как дара богов, но я всё же несколько раз обдумал, прежде чем принять это предложение, и вам советую одуматься.
– Нахрен богов, мне нужна кружка грибнухи! – затрясся молодой Чернижка, совсем недавно получивший права совершеннолетнего.
– Ладно, спрошу у друга, он живёт у стены внутри города. Главное, чтобы пустили.
В унисон словам Дубобита ворота раскрылись, и из-за стен показалась делегация из двух выборных тысяцких, выполнявших роль городской власти, старый и молодой, за ними вышли городской воевода, казначей и судья. Далее на стальконе двигался сторож. Чревосмерть дал знак остановить повозки, распластавшиеся в три ряда, не считая первой повозки, слез и пошёл им навстречу вместе со своим оружейником, двумя хранителями монет, и тремя воеводами, каждый из которых отвечал за свою часть Войска. Встретились они по обычаям братьев: ударились, будто молотками, предплечьями правых рук, поднятыми на уровне груди, а затем обнялись, похлопав друг друга по одной из лопаток. Более сложный метод традиционного знакомства по сравнению с нашим племенным рукопожатием, но проще чем жреческие приветствие с поклонениями, возданиями рук и какими-то кистевыми узорами-знаками, каждый из которых отличается в зависимости от области и поклонения одному из богов как центральному. Молодой тысяцкий говорил чаще и более эмоционально, но поглядывал на старого тысяцкого, который в основном молчал и периодически то кивал, то двигал плечами, то мотал головой. Разговор тянулся дольше обычного.