Конфеты со вкусом контрабанды
Шрифт:
– Ну, – усмехнулся Сергей Анатольевич, – долгая история! Но смешная.
– Расскажите!
Они вышли из подъезда и не спеша пошли к ближайшей платной стоянке.
– Понимаешь, Лерка его пару лет назад приобрела. У какого-то пьянчужки.
– И что?
– Ничего. Просто ругается, паршивец. Никак не отучим. А словарный запас какой! Никогда бы не подумал, что такое возможно. Птица же…
Генка забежал вперед и с любопытством воскликнул:
– Много слов знает, да? Разве это плохо?
Сергей
– Слова словам – рознь. За половину его словаря – запросто придушить можно. Я, если честно, вообще был против эту птицу сюда перетаскивать, но с Леркой разве поспоришь? Мгновенно в слезы.
И, немного помолчав, добавил:
– Да и мать оставить попугая у себя категорически не соглашалась. Говорит: позорит. И действительно, ну подумай: к ней кто из знакомых приходит (она у меня бывшая учительница литературы, заметь!), а этот стервец гостей руганью встречает. Да такой смачной, не поверишь. Лер-ка с ним уже два года бьется, и пока впустую. Правда, словарь ему немного изменила, ничего не скажешь. Однако временами срывается…
– И что, из-за этого Лерка его прячет?
– Естественно. Я ей сказал: при Леле заматерится – шею сверну. Ну, или продам кому-нибудь из любителей.
Генка захохотал. Сергей Анатольевич хмыкнул и сел за руль не нового, но еще вполне приличного черного джипа. Он приглашающе похлопал ладонью по сиденью рядом и добавил:
– Вот я и решил: дача нам просто необходима. Нужно же хоть на пару дней в неделю Лерку с ее зоопарком на природу вывозить. Да и тебе свежий воздух не повредит.
– А где брать будем? – деловито поинтересовался Генка.
– Три адреса раздобыл. Посмотрим, что Леле понравится. Но приятель сказал: все дома хороши. Не из новых, правда, но участки большие, сады при всех разбиты вполне приличные. Ну, как тебе моя идея?
– Класс!
Сергей Анатольевич покосился на него и, выруливая на дорогу, негромко заметил:
– Ты не думай, Генка, у меня с твоей матерью – серьезно. Нравится она мне. В сердце запала, понимаешь?
Генка вспыхнул, а Сергей Анатольевич улыбнулся:
– Девчонка она у тебя. Чуть взрослее моей Лерки. Глаз да глаз нужен. Ты молодец – справлялся…
Он затормозил у подъезда:
– Знаешь, я всегда о сыне мечтал. Повезло мне, как считаешь?
И ушел. А застывший на своем месте Генка несколько заторможено подумал, что Лерку, пожалуй, придется терпеть. И ее псарню тоже. Ради такого мужика…
По закону подлости Леля свой выбор остановила только на третьем, последнем доме. Впрочем, он понравился и другим. По всем параметрам.
И тем, что располагался на самой окраине дачного поселка, чуть в стороне от остальных домов. И тем, что вокруг него разбит большой, соток на пятнадцать, сад, где фруктовые деревья мешались с высоченными, в беспорядке разбросанными по участку соснами. И тем, что сам дом находился не у самой дороги, как остальные, а прятался в глубине сада, и казалось: посторонних людей вообще рядом нет. И даже тем, что дом был старинным, двухэтажным, явно довоенной постройки. Правда, он требовал основательного ремонта, но…
– Справимся, Ген, как думаешь? Я – рукастый…
– Что, и нанимать никого не будем? – ужаснулась Леля, восторженно рассматривая ближайшую сосну. И уважительно потрогала пальцем разогревшуюся на солнце потрескавшуюся кору.
– Посмотрим. Может, и не будем. Дом еще крепкий.
И Сергей Анатольевич утащил Лелю куда-то на второй этаж: приводить в порядок хотя бы одну спальню.
Остальные оказались не у дел и занимали себя, кто как умел. Взбудораженный полученной свободой Ральф черным метеором носился по саду. Ленивый, медлительный Клоп, забыв о больной ноге, привычно мотался в кильватере. Лера рассеянно бродила среди деревьев, изредка надкусывая очередное яблоко, и ее круглое личико счастливо светилось.
А Генка вдруг впервые за много лет почувствовал, что у него появилась настоящая семья. Состояние было непривычным, и он слегка растерялся. Кружил между высоченными соснами, присматриваясь и к дому, и к саду, и к новым домочадцам. А потом решительно пошел к старой яблоне: под ней до сих пор стояла клетка с несчастным попугаем. Вывезенный заботливой Лерой на свежий воздух, он томился под темным платком. Видимо, хозяйка все еще опасалась за его шею.
Генка сорвал платок и громко воскликнул:
– Свободу попугаю!
И взъерошенная, большущая, ярчайшей красно-зеленой расцветки птица (таких Генка раньше видел лишь в фильмах да на картинках) знакомым гнусавым голосом проворчала:
– Свободу-свободу… Жрррать давай!
И ТАКОЕ добавила, что Генка вспыхнул, как маков цвет, и вороватым движением набросил темно-коричневый платок обратно на клетку.
Нет уж, свежий воздух – это, конечно же, прекрасно, но вот его матери совершенно незачем слышать подобные словечки!
Глава 6
Ограбление
Домой возвращались очень поздно и уставшие донельзя. Даже шумный Ральф утихомирился и вяло валялся под ногами у Леры.
К дому подъехали лишь к часу ночи, когда в машине не спал разве что сам водитель. Остальных пришлось расталкивать. И если Генка проснулся практически сразу, то вот остальные…
Сергей Анатольевич сдался первым и почти вынес сонную Лелю из машины. Генка, невольно подражая ему, извлек наружу отчаянно зевающую Леру. Ральф растолкал носом сладко дрыхнущего Клопа. Из джипа ленивого бультерьера ему пришлось буквально выпихивать.