Конго Реквием
Шрифт:
– Выкладывай, – бросила она через несколько секунд. – Говори, что у тебя на уме.
– Я хочу узнать, что именно он ищет. Почему он старается со мной сблизиться. – Она прикурила сигарету. – Я всю жизнь хожу по психиатрам. И всегда им не доверяла. Бесчувственные манипуляторы, извращенцы в вечном поиске чего-то этакого. Может, Кац желает добавить меня в свою коллекцию.
– В таком случае он бы оставил тебя своей пациенткой, верно?
Одри попала в точку. Гаэль прошагала вокруг фонаря. Чавканье и ворчанье бездомных, казалось, стали громче.
– Возможно, он хотел понаблюдать за мной
– Что ты в действительности о нем знаешь?
– Ничего или почти ничего. Он практикует только в своем кабинете, на улице Николо. Никаких консультаций в больницах, никаких иных профессиональных обязательств.
– А про семейную жизнь?
– Вроде бы у него есть жена и двое детей, но я не смогла проверить.
– Еще какие-нибудь сведения имеются?
Гаэль объяснила, что ничего не нашла в Интернете – хотя верилось в это с трудом, – потом, после некоторых колебаний, рассказала и о своем неудавшемся взломе.
– Ты хоть понимаешь, чем рисковала?
– Ножом под ребра.
Одри захохотала над богатым воображением Гаэль, но тут же замолкла: слишком быстро она выкинула из головы предшествующие события.
– Даже не заходя так далеко, он мог просто подать жалобу.
– Он ничего не заметил. Я сослалась на внезапный приступ тревоги. Он посоветовал обратиться к другому психиатру и любезно подтолкнул к двери.
– Вы договорились о следующей встрече?
– Пока нет, но…
– Но?
– Я боюсь, что он за мной следит, наблюдает… Когда он снова появился, то был уже в курсе той истории в Сент-Анн. Рассказал, что ему позвонили из больницы. Я уверена, что он соврал: официально он просто не существует.
Одри скрутила новую сигаретку и уселась на скамейку, освобожденную предыдущими обитателями. Добрый знак.
– А эта парочка? – спросила она, указывая на громил напротив.
– Каторжникам приковывали пушечное ядро к ноге, у меня их два.
– Они же тебя охраняют, верно?
Гаэль пожала плечами. Она опасалась куда более извращенной угрозы. Психологического вторжения, заразы, с которой подобные телохранители ничего не могли поделать.
– Ты так и не сказала, чего от меня хочешь.
– Чтобы ты разузнала о нем, с твоими возможностями.
– Всего-то…
Гаэль наклонилась к девице в брезентовой куртке: она была сыта по горло ее снисходительными выкрутасами.
– Я проверила, что могла. Говорю же, этот тип словно не существует. Он нигде не учился. Не связан ни с одной больницей. Не числится ни в одной ассоциации психоаналитиков.
– Но он есть в справочнике?
– В «Желтых страницах» [40] , как психиатр, но не в общем справочнике.
– Это ж нормально для профессионала?
Гаэль неохотно кивнула.
– Как ты с ним познакомилась?
Еще один отрицательный штрих в ее деле.
– Я уже не помню.
– Как это?
– Думаю, на какой-то вечеринке. Самое вероятное предположение. Я наверняка была под кайфом или на таблетках. У меня бывали моменты… скажем, неполной ясности сознания.
40
«Желтые страницы» – справочник специалистов, распределенных по роду занятий, в отличие от «Белых страниц», алфавитного перечня частных лиц.
Одри прикурила свою самокрутку. Казалось, она колеблется, стоит ли ввязываться в эту странную историю. Ни слова ни об Эрване, ни о Падре: она знала, что те в Африке.
– После всего, что я пережила за последние месяцы, – продолжала настаивать Гаэль, – мне есть чего опасаться, верно?
– Дай мне его имя и адрес. Я позвоню, когда что-то узнаю.
– У тебя есть мой телефон? – спросила Гаэль, протягивая заготовленный листок.
– Как и у всех в группе, – бросила та, уже уходя, засунув руки в карманы.
Получи прямо в морду.
– Могу я задать тебе вопрос? – крикнула Гаэль.
Одри обернулась:
– Какой?
– Почему ты занимаешься… этим каждую среду?
Офицер судебной полиции Венявски бросила насмешливый взгляд на оборванцев, чьи тени терялись в испарениях печек и контейнеров.
– Я отсюда родом. И если бы не твой брат, здесь бы и оставалась.
После беседы с отцом они снова пустились в путь в направлении Анкоро. Расстояния и длительность больше не имели смысла. Путешествие, которое они должны были завершить где-то в середине дня, к вечеру по-прежнему продолжалось, и Сальво предсказывал еще часов пятнадцать дороги.
Эрван больше не реагировал. Двадцать часов в машине его доконали. Неровное колыхание на ухабах погрузило его в некую прострацию, из которой он относительно выныривал только в те моменты, когда они проезжали очередной пост, – наличность, пополнение запасов и снова в путь… Сидя на заднем сиденье, он, как во сне, наблюдал за трудностями продвижения: алые лужи, листья, хлещущие по ветровому стеклу, булыжники, оказывающиеся под капотом, жирная грязь, в которой они буксовали…
Приходилось вылезать, подкладывать металлические листы под колеса, толкать, погружаясь в землю, похожую на разодранную плоть. А еще нужно было рубить, поднимать, раздвигать ветви, стволы, лианы… Когда дорога освобождалась и они трогались с места, при каждой встряске его сводила судорога, а о том, чтобы заснуть, конечно же, и речи не было.
В довершение картины кондиционер в машине вышел из строя. Они ехали с открытыми окнами, что служило приглашением на борт самых разных тварей. Комары, слепни, осы, непонятные разновидности, и все чудовищных размеров… Покрытый слоем репеллентов и крема от укусов, француз говорил себе, что одна из этих гадин наверняка его чем-нибудь уже заразила. Вцепившись в ручку двери, он представлял себе паразитов, которые размножаются в его крови, уничтожая красные кровяные тельца.
Теперь они катили в сумерках. Стекла пришлось поднять из-за ливня. Внутри трясло, как в ящике с инструментами. Дождь был таким яростным, будто сама ночь разбивалась об их «тойоту» на миллиарды частичек. Вдали проблескивали молнии, напоминая прожекторы с гигантской сторожевой вышки, проверяющие, хорошо ли сделана работа и понял ли мир, кто здесь главный.