Конкистадоры
Шрифт:
— По делу пришли или балаболить? — строго спросил Амвросий.
— Письмо наставникам надо написать, — ответил Саша.
— Письмо? — удивился Амвросий. — Что же хотите просить у епископов?
Братья переглянулись. Дела! Они-то наставников держали за простых монахов! Хотя, по зрелому размышлению, учитывая размеры Америки и как лихо они в это дело вляпались, помочь юношам могут только толковые и грамотные люди. Это коммунисты сто лет твердили о «мракобесии попов», на деле у алтаря не бывает случайных людей. Религия — очень тонкая тема, церковь плотно закрыла двери перед досужей публикой. Для широкого обсуждения оставлены экстрасенсы, нетрадиционные лекари и прочие знатоки астрала.
— Просить? — Саша прочистил осипшее горло. — «Соборное уложение» необходимо отправить в типографию.
— Зачем? — продолжал допытываться Амвросий.
— Зачем, зачем! — вспылил Вова. — Вот здесь скоро будет завод, люди поселятся, а законов у градоправителя нет.
— И думы у вас нет, — продолжил Амвросий, — и дьяков, и головы на плечах. «Соборное уложение» давно разослано по всем церквям.
— Вы привезли с собой так много книг?
— Порой смотришь на вас и удивляешься: не бояре, а малые дети. Вы типографию в голландском Нассау зачем сделали?
— Так вы там печатали!
— Где же еще! Ты у епископа книгу открыл, а что она печатная, не увидел.
— Я к печатным книгам привык. Будь рукописная, сразу же обратил бы внимание!
— Чудные вы, бояре, мимо диковинок ходите равнодушно, а на простые вещи смотрите с удивлением.
— Какие есть, — пожал плечами Вова.
— Вот что, бояре, велите своему человеку в Нассау еще буковок отлить, здесь большую типографию поставим.
— Здесь невыгодно, — возразил Саша, — бумагу далеко везти.
— Все о выгоде заботитесь! — начал закипать Никодим. — О пользе думать надо!
— Мы-то как раз думаем, двести километров на юго-восток заложены бумагоделательные заводы.
— А говорите невыгодно! От Москвы до Новгорода все пятьсот по тракту.
— Там много рек и водопадов, — примиряющим тоном вставил Вова, — и для типографии хорошее место нашли.
— Покажите!
— Покажем, без вашего разрешения боимся шаг сделать, — съехидничал Саша.
— Чего боитесь? — Никодим не заметил ехидства. — Или что удумали?
— Удумали, придумали, — фыркнул Вова, — романы печатать будем.
— Какие еще романы? — подозрительно спросил Никодим.
— Вот дон Бобо Карио написал книгу про наш поход в Африку, сейчас пишет про Амазонию.
— Без разрешения его святейшества не позволим.
Вот те на! Зачем разрешение? Сами близнецы на досуге диктовали писарям совместные «мемуары». Уже закончили «Золушку» и «Василису Прекрасную», сейчас писарь расправлял плечи над рукописью «Трех богатырей» и посмеивался над проделками «Кота в сапогах». Забавно, но окружающие воспринимали сюжеты как вполне серьезные «взрослые» истории. Желание сделать книжки более наглядными, с картинками, привело испанских художников в настоящий экстаз. Сами того не подозревая, близнецы «изобрели» литографию.
Путешествие по Десятиречью Гайаны превратилось в настоящую инспекцию. В роли проверяющих выступали учителя, а братья отбивались от сотен вопросов «почему да как». Удивительно, но здесь развитие поселений и крепостей шло более высокими
— Уж больно щедро вы раздаете иноверцам свои богатства, — смуро заявил Амвросий.
— Кому же раздавать? Покажите нам православных!
— Поприжали бы добро, подождали приезда наших людей.
— Ага! Собака на сене! — усмехнулся Вова. — Они золото добывают и нам отдают за хлеб и штаны.
— Так вы у них все забираете? — удивился Никодим.
— Как у вас все просто, — усмехнулся Саша, — отобрал, убил, сослал. Мы покупаем золото.
— Неразумно покупать свое золото у чужих людей, — назидательно заявил Никодим.
И что им сказать? Насильно заставить людей работать? Вмиг разбегутся! Принцип «золотой лихорадки» в иллюзии независимости золотоискателя. Зная о чудодейственной силе золотой монетки, человек сам стремиться к бесхозным залежам драгоценного металла. Вот оно, золото! Мол, накопаю с килограммчик и обеспечу себе светлое будущее. Далее — простая схема: скупщики вывозят драгметалл тоннами, а золотоискатели продолжают махать кайлом. Бесполезно объяснять учителям примитивную схему кажущейся свободы выбора. Здесь надо время, обживутся и сами поймут.
Если путешествие в предгорьях Пакарайма утомило братьев, то учителя, наоборот, вдохновились увиденными возможностями. Они были готовы остаться и досконально изучить все плато и долины, но пришлось возвращаться. Прибежал индеец-посыльный с депешей от управляющего Микаэля Тоненнгарн. Он просил своих хозяев срочно вернуться в крепость по причине важных новостей. Обратно возвращались иной дорогой, посыльный взял на себя роль проводника. Никаких намеков на тропинку, небо скрыто кронами огромных деревьев, однако абориген уверенно шел вперед. За время пути к реке Мазаруни маленькому отряду не встретилось ни одного препятствия. Единственным неудобством служил сопровождающий их неприятный вой обезьян-ревунов. Наконец вышли к реке, причем прямо к ожидающим их пирогам, а к обеду другого дня пожимали руку управляющего.
В пути Саша и Вова все время косились на учителей, стараясь уловить их эмоции от столь необычного возвращения. Но Амвросий и Никодим с интересом осматривались по сторонам, иногда обсуждая некоторую схожесть местных деревьев с привычными для лесистой России. Их не смутил даже небольшой конфуз. К вечеру первого дня пути пришлось пересекать широкую, но мелководную речку. Бесштанный проводник спокойно перешел на другой берег, воды по колено. Слуги и учителя топали босиком, поэтому только засучили штанины и последовали за аборигеном. Братьям пришлось остановиться, они-то в шелках. Раньше словосочетание «шелковые одежды» вызывало ассоциацию с тонкой, почти прозрачной тканью. В жизни все оказалось иначе, шелк был разный, в том числе и весьма плотный. На братьях — чулки, панталоны с завязочками под коленом, рубашки, шейные платки и камзолы. Одежда очень удобная, практичная и ноская, впрочем, и дорогая.
Так вот, сняв коротенькие сапожки и чулки, близнецы двинулись к воде, потешно вышагивая, словно цапли. Чувствительная кожа ступни заставляла поеживаться от неприятных ощущений склизкой земли, мелких камешков и прочей прибрежной гадости. В голове роились неприятные мысли о пиявках, вредоносных жучках и прочих ужасах тропических водоемов. Они уже вошли в воду и, раскачиваясь, словно на бревне, аккуратно ступали по мягкому глинистому дну. Постороннее шевеление заметили боковым зрением. В воду спускался крокодил! Да их тут десятки!