Консервный ряд
Шрифт:
– Нет, – сказал Ли, – денег нету.
– Ах ты черт. Нам нужно всего-навсего немного еды. Мы хотим угостить Дока, когда он приедет. Виски у нас хватит, нужно несколько отбивных и тому подобное. Док – славный парень. Черт, помнишь, у твоей жены болел зуб? Кто дал ей настойку опия?
Это был удар ниже пояса. Ли был должником Дока, давним его должником. Но одного Ли не мог понять, сколько ни старался, при чем здесь Мак, почему из-за этого он ему должен открыть кредит.
– И обойдемся без всякого заклада, – продолжал Мак. – Просто передадим тебе из рук в руки по двадцать пять лягушек за каждый пакет еды стоимостью в доллар. И если хочешь, приходи на ужин, который мы устроим для Дока.
Осторожный Ли обнюхивал предложение, как мышонок обнюхивает все уголки в кладовке, где хранится
– Пойдем покажешь лягушек, – предложил Ли.
У дверей Королевской ночлежки он отведал виски, увидел мокрые мешки с лягушками, заглянул в них и согласился на сделку с одним условием – мертвыми лягушками не расплачиваться. Мак отсчитал пятьдесят лягушек, пустил их в банку и вернулся вместе с Ли в лавку, где получил бекон, яйца и хлеб на два доллара.
Предвидя бойкую торговлю, Ли принес большой упаковочный ящик, поставил его в овощном отделе и вытряхнул туда пятьдесят лягушек, покрыв ящик мокрым мешком, чтобы его подопечным было уютнее.
И торговля действительно пошла бойко. Зашел Эдди, купил жевательного табаку на две лягушки. Джонс захотел выпить кока-колы и с возмущением узнал, что цена выросла с одной лягушки до двух. К негодованию ребят, вечером цены подскочили на все. Отбивные, например, даже самые лучшие, которые должны были стоить самое большее десять лягушек за фунт, стоили уже двенадцать с половиной. А консервированные персики, даже страшно сказать, стоили восемь лягушек банка. Ли Чонг взял покупателей за глотку. Он был уверен, что и Холман, и магазин «Дешевые вещи» откажутся принимать в уплату этот новый вид денежных знаков. Если ребятам нужны отбивные, что ж, платить придется цену, назначенную Ли. Но особенно все возмутились, когда Элену, уже давно мечтавшему о шелковых желтых нарукавниках, было сказано, что или он выложит за них тридцать пять лягушек, или пусть идет торгуется куда-нибудь в другое место. Яд алчности начал отравлять честное, невинное и достойное всякой похвалы коммерческое соглашение. Недовольство накапливалось, но и лягушки накапливались в упаковочном ящике Ли Чонга.
Это недовольство однако не так уж сильно влияло на душевное равновесие Мака и ребят, – ведь люди они были не меркантильные. Их радость мерялась не количеством проданного товара, их самооценка не зависела от величины банковского вклада, а в любимых женщинах они уж, конечно, искали не богатства. Разумеется, они были недовольны Ли, который, видно, решил их разорить, но в желудках у них покоилась двухдолларовая яичница с беконом, пропитанная снизу и сверху отличным старым виски. К тому же они сидели в своих собственных креслах у себя дома и смотрели, как Милочка учится лакать консервированное молоко из консервной банки. Надо сказать, что Милочке на редкость повезло, ибо эти пятеро мужчин имели пять различных точек зрения на воспитание собак и споры доходили до таких баталий, что Милочка осталась на всю жизнь невоспитанной собакой; но зато с первых дней проявила незаурядный ум. Она ложилась спать к тому, кто последний угостил ее лакомством. Ребята ради нее опускались даже до воровства. Они ласкали и голубили ее, стараясь перещеголять друг друга. Время от времени они заявляли в один голос, что дальше так продолжаться не может, что Милочку надо учить, затевался педагогический спор и благие намерения сами собой куда-то девались. Они обожали ее, лужицы, которые она оставляла на полу, приводили их в восхищение. Они прожужжали приятелям все уши, расписывая ее ум и другие достоинства; они бы, наверное, закормили ее до смерти, если бы у Милочки было столько же здравого смысла, сколько у ее обожателей.
Джонс сделал ей гнездышко внутри часов, но Милочка никогда там не спала. Она забиралась в постель то к одному, то к другому, как ей заблагорассудится. Она жевала одеяла, рвала матрасы, выпускала перья из подушек. Она кокетничала со своими хозяевами и стравливала их друг с другом. Они говорили, что она восхитительна. Мак решил дрессировать ее и выступать с ней на эстраде, но не сумел даже приучить ее проситься.
Так они сидели под вечер у себя дома, переваривая яичницу, куря, разглагольствуя и время от времени отхлебывая из кувшина виски. Каждый раз они говорили при этом, что выпьют только один глоточек, ведь виски для Дока. Этого нельзя забывать ни на миг.
– Как вы думаете, в каком часу вернется Док? – спросил Эдди.
– Он обычно возвращается из поездки часиков в восемь, девять, – ответил Мак. – Интересно, когда лучше отдать ему это виски? Наверное, лучше всего сегодня вечером.
– Да, конечно, – согласились все.
– А вдруг он очень устанет с дороги? – предположил Элен. – По-моему, лучше пойти к нему завтра. Дорога-то дальняя.
– Черт, самый лучший отдых – хорошая вечеринка, – сказал Джонс. – Помню, я однажды так устал, с ног падал. Посидел с друзьями, и усталость как рукой сняло.
– Надо все хорошенько обмозговать, – сказал Джонс. – Где мы будем угощать Дока, здесь?
– Док очень любит музыку. У него когда гости, всегда играют пластинки. Может, устроить ужин у него?
– В этом, между прочим, что-то есть, – заметил Мак. – Но хотелось бы устроить сюрприз. И чтоб была вечеринка, а не просто сунуть этот кувшин с виски.
– А может, повесить всякие украшения? – предложил Хьюги. – Как на Четвертое июля или канун Дня всех святых [8] .
8
4 июля – национальный праздник, День независимости США. Канун Дня всех святых празднуется 31 октября.
Мак разинул рот, взгляд устремился в пространство.
– Хьюги, – сказал он, – в твоих словах есть смысл. Никогда бы не подумал, что ты способен такое придумать. Ты просто гений.
Голос его зазвенел, глазам виделась чудесная картина.
– Только вообразите, – сказал он, – Док подъезжает к дому. Он очень устал. Он весь день за рулем. Вдруг видит – окна в лаборатории ярко освещены. Он думает, к нему влезли. Поднимается по лестнице. И что же? Весь дом красиво украшен: гофрированная бумага, ленты и большой пирог. «Боже, – говорит он, – вечеринка, да не просто вечеринка, а потрясающий праздник». Мы, конечно, спрячемся. Док смотрит и не может понять, кто это сделал. И тут мы все с криком выскакиваем. Только вообразите, какое у него будет лицо. Нет, правда, Хьюги, как ты до этого додумался?
Хьюги покраснел. Честно говоря, его идея была куда скромнее, он просто вспомнил Новый год у «Ла Иды»; но если уж на то пошло, почему бы и не приписать себе честь этой выдумки.
– Да так как-то. Подумал – будет неплохо.
– Действительно, неплохо, – согласился Мак. – И знаешь что, когда Док придет в себя, я скажу ему, кто все это придумал.
Откинулись в креслах и стали мечтать. Разукрашенная лаборатория Дока представлялась им в виде оранжереи отеля «Дель Монте». Еще пару раз приложились к кувшину, чтобы сильнее прочувствовать великолепие своего плана.
Лавка Ли Чонга была по части товара уникальным торговым заведением. Большинство магазинов запасается черно-желтой гофрированной бумагой, черными бумажными котами и тыквами из папье-маше в октябре. Перед кануном Дня всех святых торговля идет полным ходом, а на другой день всей этой мишуры точно и не было. Может, удается все распродать, а, может, остатки просто выбрасывают; но, скажем, в июне товар этот нигде не купишь. То же и с Четвертым июля; в январе не найдешь ни флагов, ни материи для них, ни ракет для фейерверка. Исчезло все с прилавков, и никто не знает куда. А вот лавка Ли Чонга – счастливое исключение. Еще в ноябре здесь можно купить все ко дню Св. Валентина; трилистник, топорик и бумажные вишневые деревья – в августе. [9]
9
День Св. Валентина – 14 февраля. Трилистник покупают ко дню Св. Патрика (17 октября), топорик с вишневыми деревьями ко дню Джорджа Вашингтона (22 февраля).