Константин Павлович

Кучерская Майя Александровна

Лишь один эпизод, случившийся с Константином Николаевичем в юности, выдает, что равнодушие это он сохранял не всегда. В 1845 году восемнадцатилетний великий князь отправился в продолжительное заграничное путешествие, которое призвано было соединить в себе и воспитательное, и познавательное значение, — Николай решил поставить его во главе российского флота. Среди прочих городов Константин Николаевич посетил на военном судне и Константинополь. Сердце юноши вдруг затрепетало! Он переписывался со своим воспитателем В.А. Жуковским, которому и поведал обо всем, — по ответу воспитателя нетрудно восстановить содержание письма великого князя. «Вам уже на Неве грезился щит Нового Олега на вратах Царяграда, — наставительно писал Василий Андреевич воспитаннику, — и вы уже собирались на всякий случай намотать на ус ваш, который, как вы пишете, еще у вас не вырос… Ваш сон о щите Олеговом имеет свое поэтическое достоинство; в практическом отношении он просто сон, и желаю, чтоб он навсегда оставался сном несбывшимся. Эта Византия — роковой город. Ею решилось падение Рима…» ^{575} Тем не менее великий князь не внял наставнику и после плавания написал даже работу «Предположение атаки Царя-града с моря» ^{576} , где доказывал, что современное состояние русского флота дает серьезные основания

для надежд на взятие Константинополя с моря. Конечно, это была всего лишь учебная работа, но выбор темы показателен. Тем, впрочем, и закончилось дело.

Хотя и о Константине Николаевиче в народе говорили как о человеке великодушном и щедром — он тоже помогал несправедливо обиженным, заступался за старых ветеранов ^{577} , — эти истории всё же никак не превращали его в народного героя и любимца. Его служба в морском ведомстве, его деятельность по освобождению крестьян и даже наместничество в том же Царстве Польском остались равны себе. Пик всеобщего интереса к фигуре Константина Николаевича пришелся на его юность, причем внимание на нем было сосредоточено лишь до того момента, пока у наследника Александра Николаевича не родились сыновья (Николай Александрович появился на свет в 1843 году, Александр Александрович в 1845-м), после чего восшествие на престол Константина Николаевича стало крайне сомнительно.

В императорском доме Романовых родились еще два Константина — Константин Константинович (1858—1915), сын Константина Николаевича, известный поэт, печатавшийся под псевдонимом «К. Р.», и его сын, Константин Константинович младший (1890—1918), расстрелянный в Алапаевске большевиками.

Благодаря Екатерине имя Константин стало династическим, но его мифологический потенциал перестал реализовываться с прежней силой. В жизнь других Константинов «константиновский» миф практически не вторгался. Во многом это было связано с тем, что и времена политических мифов, мегапроектов, которыми способна была увлечься нация, безвозвратно уходили. В России наступала эпоха дерзких технических новаций, идеологических бурь, железных коней, революций и… ракет. Последним прямым потомком Константина Павловича специалист по генеалогии рода Романовых Е.В. Пчелов называет внебрачного сына цесаревича и французской актрисы Клары Анны де Лоран Константина Ивановича Константинова ^{578} . Он был на десять лет моложе сына госпожи Фридерикс Павла Константиновича Александрова, мирно скончавшегося в 1857 году.

Константин Иванович Константинов родился в начале апреля 1818 года в Варшаве и при рождении был назван Константином Константиновичем. Впоследствии его усыновил адъютант великого князя Иван Александрович Голицын, а потому отчество приемного сына изменилось. Константин Иванович получил хорошее образование, уроки музыки ему давал юный Шопен. После смерти Константина Павловича в 1831 году мальчик с матерью и своей сестрой Констанцией, которую также считают внебрачной дочерью великого князя, переехал в Петербург. Князь Голицын отправил Константинова учиться в артиллерийское училище, и это навсегда определило судьбу юноши. Он стал изобретателем в области артиллерии и ракетной техники.

Константинов был и одним из первых русских исследователей воздухоплавания. Но всё же главной его страстью оставались ракеты — всю жизнь он занимался именно ракетными двигателями, руководил в Николаеве строительством первого ракетного завода и не дожил до его открытия совсем немного. Константин Константинович умер 12 января 1871 года. Имя его вошло во все справочники и энциклопедии, касающиеся космоса. Один из кратеров на Луне назвали в его честь — Константин Константинов.

Вот как далеко и высоко завели нас наши изыскания. Спустимся же наконец на грешную землю. Книга об одном из самых несуразных членов семьи Романовых близится к концу.

Воспитанный Екатериной, проведший лучшие свои годы в эпоху Александра, Константин Павлович неожиданно оказался одним из первых героев николаевской эпохи. Его безвременная кончина в Витебске словно бы предсказала печальную судьбу целого поколения, литературный представитель которого встретил смерть не в бою, не на дуэли и даже не на пути в Персию, но на обратном пути из Персии в Россию — как мы помним, Григорий Александрович Печорин умер в дороге, от лихорадки. «Пробегая в памяти всё мое прошедшее и спрашиваю себя невольно: зачем я жил? Для какой цели и родился? А, верно, она существовала, и, верно, было мне назначение высокое, потому что я чувствую в душе моей силы необъятные… Но я не угадал этого назначения…»

«Одни скажут: он был добрый малый, другие — мерзавец. И то и другое будет ложно» ^{579} . [59] Обладая прекрасными задатками, получив от судьбы в дар высокое происхождение, доброе сердце, трезвый ум, Константин Павлович проиграл всем, всё или почти всё: под конец жизни он все-таки научился любить — не состоявшись как государственный деятель, как умный полководец, как король и царь, он состоялся как любящий супруг. Впрочем, и любимой жены великий князь не послушался, в теплое помещение не пошел, а вечерняя сырость и холодный ветер оказались для него смертельны. Очень русская история.

59

Рассказ о судьбе Константина действительно легко мог бы стать, а в 1916 году и стал достоянием художественной литературы. Писатель, драматург, автор исторической прозы Лев Григорьевич Жданов (настоящее имя — Леон Германович Гельман, 1864—1951) написал о Константине роман — см.: Жданов Л.Г.Цесаревич Константин (В стенах Варшавы) // он же.Собрание сочинений: В 6 т. Т. 5 / Сост. Т. Прокопов. М.: ТЕРРА, 1995 («Библиотека исторической прозы»).

ПРИЛОЖЕНИЯ

1. Кн. Ф.Н. Голицын. Песнь на рождение Его Императорского Высочества БЛАГОВЕРНОГО ГОСУДАРЯ Великого Князя Константина Павловича (сочиненная в Сарском селе Апреля 27 дня 1779 года) (Академические известия на 1779 г. Ч. 2. С. 54—58)

Приемлясь в первый раз за лиру, Дерзаю во следы вступать Пииту Росскому, что миру Умел толь славно предавать Гремящей стройностью стихов Петрову дщерь, ЕКАТЕРИНУ, Вознесших Росскую судьбину На все течение веков. Восторгом разум мой плененный, Забыв своих незрелость сил, Усердья

жаром воспаленный, Перо в десницу мне вложил. Дабы я ревностно воспел; Внемлите все, се радость нова; Бог ветвь от кореня ПЕТРОВА Во КОНСТАНТИНЕ произвел. МОНАРХИНЯ сей дар приемлет От щедрых к отчеству небес, И с нежностью его объемлет, Облившись током сладких слез. Благодарит в душе Творца: Что сходственно ея желанью, Ея народов ожиданью; Исполнил радостью сердца. О коль вселенну удивляют Великие ТВОИ дела, Победы скиптр ТВОЙ украшают; Законами ТЫ нам ввела Блаженство в Росскую страну Соседов словом примиряешь, Стамбул кичливый принуждаешь Чтить нашу прочну тишину. В великолепные чертоги Счастливым жребьем допущен, Где редкости мне зрятся многи, Где взор искусствами прельщен, Одной чудится ум ТЕБЕ! Полсветом мудро управляешь, Подобье божества являешь, Сердец Царица! ТЫ в себе. А вы супруги преблаженны, Взаимный жар имев в крови, Союзом дружбы сопряженны, Горячей нежностью любви Коснитесь позным временам: ЕКАТЕРИНУ восхищайте И души подданных пленяйте; Чтобы избрал Вас вышний Сам. Впери о! Муза! мысль высоку, Взнесись к небесным областям, Дай зрети тайну мне глубоку И вечности отверзи храм. Позволь хоть мысленно взирать На цепь героев непрерывну, Что будут в веки славу дивну ЕКАТЕРИНЫ проявлять. Но дерзка мысль, куда стремишься? Куда возводишь жадный взор? Куда взлететь ты тщетно льстишься? Тебе ль проникнуть в сей собор? Довольно бренности твоей Вокруг тебя лишь созерцати, Одних героев исчисляти В стране уже рожденных сей. Се ПАВЕЛ ЕЙ уж подражает; Он кротости, щедрот пример; Он бодрость духа изъявляет, Он благоденствие простер, Вкушаемое нами днесь. Умножив вожделенно племя, Украсил он златое время; Да радуется Север весь. Пред всеми АЛЕКСАНДР сияет В младенцах редкою красой, И в пеленах уж возвещает Достойной, что потомок Твой. Воинской жар приметен в нем; Забавы детски отставляет И взор ко страже обращает, Как действовать начнет ружьем. В часы рожденья КОНСТАНТИНА Воздушна пременясь страна Являет, какова судьбина От промысла ЕМУ дана. Ликует с нами естество, Зефиры мраки прогоняют, Весны приятность водворяют, Повсюду вижду торжество. О! Боже тварей Вседержитель! Благих отец, смиритель злых! Блаженства нашего зиждитель! Прийми молитвы уст моих. Простри всесильный Твой покров На светлый Дом ЕКАТЕРИНЫ, Блюститель Ты его единый И был и буди в век веков.

2. Описание праздника, данного Его Светлостью Князем Григорьем Александровичем Потемкиным, по случаю рождения Его Императорского Высочества благоверного Государя Великого Князя Константина Павловича (Академические известия на 1779 г. Ч. 2. С. 318—325)

Празднование началось многочисленным Маскарадом, к коему приглашены были по билетам. В половине одиннадцатого часа бал прервался фейерверком, обратившим на себя общее внимание: оной устроен был на большом Озере, находящемся позади дома, по преследовании разных лирических явлений, сколь новым, столь и приятным рисунком сделанных, огненных фонтанов, из поверхности воды биющих, открылась (посредством зажженных позади огненных колес) прозрачная картина, изображающая Перистил Храм, в коем сияли вензели ЕЯ ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА и всего Августейшего ЕЯ дома. Картина, отплыв к берегу, открыла блистательный Храм, в фитильном огне представленный, в коем видны были в перспективе внутренние украшения оного, как то висящие паникадила и проч. На конец чрезвычайное множество ракет, из средины Озера и из смыкающих его рощей вдруг пущенных, усыпали весь горизонт звездами, и златым дождем ниспали; что произвело наисильнейшее и приятнейшее действие над всеми зрителями, и даже было чувствительно на великое расстояние в окрестности.

Сие сменено было прекрасною во всю ночь продолжающеюся иллюминациею. Аллея, ведущая от большой дороги к Дому, освещена была горящими гирляндами, по кустам развешенными. По озеру видны были разного рода и разной архитектуры здания, разноцветными огнями блистающие. Тихость воздуха усугубляла в воде всю сию картину, которую еще более скрашивали берега, покрытые великим множеством народа, на зрелище сие собравшимся.

По возвращении в Залу казалось, что все пренесены были из пределы Азии и Европы. Владычествующая столь великими областями в обеих сих частях Света Самодержица увидела, что уготована для нее была гостеприимная вечеря, у подошвы гор Кавказских (находящихся в одном из вверенных ею Наместничеств Его Светлости), из коих один каменный отрог ограждал приятнейшую внутри сих гор пещеру, одетую миртовыми и лавровыми деревьями, меж коими вились розы и другие прекрасные цветы. Под тению оных поставлен был стол, за коим ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО с ИХ Императорскими Высочествами и некоторым числом знатнейших Особ ужинать изволили. Стремительно с вершины горы падающий и об утесы разбивающийся шумящий ручей роскошно прохлаждал сию пещеру и, крутяся, терялся под мост, служащий входом в оную.