Константин Токаржевич. Эпизоды
Шрифт:
Оценив такое положение дел и взяв личную ответственность за происходящее, как старшая женщина семьи летом этого же года Екатерина Николаевна похлопотала и устроила мальчика бесплатно обучаться в гимназию Франца Креймана, которая в это время как раз и располагалась в особняке М. П. Губина.
И это стало важным и очень правильным решением вопроса для всех. Варвара Сергеевна не смогла бы оплачивать самостоятельно обучение Коти, что уже было для них большой проблемой. А тут такая удача! Кроме того, Токаржевичи квартировали в пешей доступности от этого особняка – в доходном доме князя Горчакова на Страстном бульваре, что в пяти минутах ходьбы. И Котя мог сам туда добираться.
Начав благополучно
А тётя Катя, устроив возможность обучения Коти, стала часто после занятий в гимназии задерживать его и постепенно посвящать в некоторые тайны их рода. Она оставила за собой в особняке Губина на втором этаже небольшие личные апартаменты, в составе которых находился и рабочий (мемориальный) кабинет, где хранились библиотека, бумаги и доставшиеся по наследству реликвии большой семьи, в том числе и реликвии фельдмаршала П. А. Румянцева.
Коте было всего десять лет. Он с открытым ртом слушал тётю Катю, которая будто преображалась, когда рассказывала ему историю их большой семьи, показывала бумаги, хранившиеся раритеты и всякий раз напоминала о том, что это всё нужно постараться сберечь и передать по наследству своим потомкам. Слушая тётю Катю, он оказывался словно богатырем в какой-то сказке, следя за линиями её рассказов о чести и доблести своих предков и их успехах в служении своему роду и Отечеству. Всё услышанное заставляло и Котю преображаться. Его спина выпрямлялась, его тело вытягивалось, его чело становилось светлым, а мысли – ясными.
В этих важных познавательных занятиях прошли годы и, наконец, преображение Коти стало очевидным. И тётя Катя поняла, что юноше уже можно полностью доверять. Она не только стала чаще его оставлять у себя, но и позволяла ему пользоваться «мемориальным» кабинетом семьи. А все вокруг от дворника до управляющего уже были точно осведомлены, что Котя – следующий наследник. Так к нему и относились: уважительно, приветливо и предусмотрительно.
В гимназии Котя обучался в «своей» среде. Здесь были в основном отпрыски известных дворянских и очень именитых купеческих фамилий Москвы. Здесь же он познакомился с младшим графом Всеволжским из старинного дворянского рода, обедневшая семья которого снимала половину дома в Богословском переулке. Всем классом по обыкновению они стояли на праздничных службах в Высоко-Петровском монастыре. А после вместе с Всеволжским-младшим возвращались домой по Богословскому переулку. Пару раз Котя был удостоен чести приема в доме Всеволжских, а младший Всеволжский – ответного приема в апартаментах тёти Кати.
Мама и тётя Катя не препятствовали его общению и дружбе со сверстниками и по своему обыкновению по-женски (как все мамки- няньки) просили его лишь не задерживаться и быть дома засветло. Им было также очень важно помочь Коте сложить его ближний круг людей, на которых в его дальнейшей жизни он мог бы опереться. Они прекрасно понимали как это важно, поддерживали и никак ему в этом не препятствовали.
Но в годы учебы в гимназии Котя не бросал и своих домашних занятий с Петром Алексеевичем Зайцевым и при всякой возможности с восхищением наблюдал за тем, как работают мама и отчим. Он проникался театром всё больше и глубже. А Варвара Сергеевна Токаржевич, к слову сказать, была
В августе 1910 года Пётр Алексеевич даже организовал её сценический бенефис в комедии «Шелковичные черви» на сцене театра сада «Гай» в Кусково. Она была счастлива и безмерно благодарна за трогательное отношение Зайцева к её таланту, к ней лично как к женщине и к её повзрослевшему сыну, подающему большие артистические надежды.
У них сложилась удивительно дружная и по-своему необыкновенно счастливая семья. И они без слов порой понимали друг друга. Пётр Алексеевич относился к Коте Токаржевичу как к родному сыну и ни в чем ему не отказывал, продолжая наращивать его актерское мастерство. И втроем с Варварой Сергеевной они обсуждали новинки сцены и ходили в театры на премьеры коллег. Им в 1912 году даже посчастливилось втроем успешно съездить на отдых в Ниццу, что и по прежним временам было достаточно затратным мероприятием.
Об этой поездке Константин будет с трепетом вспоминать до конца своих дней и, рассказывая уже своему пасынку и его друзьям историю своей семьи, этот эпизод он выделял как самый счастливый в его детской жизни. Но тогда в 1912 году он и представить себе не мог, что очень скоро опять окажется в Ницце, но совершенно не по радостному поводу.
Наконец, наступил 1914 год. Котя благополучно закончил обучение в средних классах гимназии и был переведен в старшие. А тётя Катя, воспитав Котю и передав ему знание об истории и перипетиях родословной семьи, показав ему, где и что в её апартаментах находится и хранится, познакомив его с обслуживающим персоналом особняка как со следующим наследником, посчитала, что она свою главную историческую миссию выполнила. И на радостях решила, что теперь она может быть свободной и посвятить некоторое время себе и поправке своего драгоценного здоровья, немного пошатнувшегося за последние годы.
Сделав последние распоряжения, она собралась на некоторое время в Ниццу. Посоветовавшись с Петром Алексеевичем Зайцевым как лучше ехать, она собралась отправиться в путь. И в июле 1914 года Котя вместе с мамой проводили тётю Катю на вокзал и посадили в вагон поезда, который помчал её в Европу.
А через несколько дней пришло известие о том, что грянула Первая мировая война. Так Екатерина Николаевна Самарина оказалась в ловушке за линией боевых действий, не имея возможности вернуться на родину. Никто из них, ни Екатерина Николаевна, ни Варвара Сергеевна, ни тем более юный Котя не могли даже в мыслях представить себе, что в тот день на перроне московского вокзала они попрощались друг с другом навсегда.
В первые месяцы войны внутри общества наблюдался ещё больший патриотический подъем. Благое желание защитить «братьев-славян» сербов, осознание необходимости дать отпор Германии и Австро-Венгрии послужили прекращению всех рабочих забастовок, разногласий внутри правительства и Думы.
К движению по сборам благотворительных средств на нужды фронта присоединилось огромное количество людей, представители всех сословий, различных общественных организаций, предприниматели и все неравнодушные граждане страны.
Семья Зайцевых-Токаржевичей тоже не осталась в стороне от происходящих событий. Помимо повседневной работы Пётр Алексеевич организовывал благотворительные представления, в которых «царствовала» несравненная Варвара Сергеевна, принося всегда огромную пользу и сборам, и труппе.
Котя же успешно перейдя в 1914 году в старшие классы гимназии, должен был потихоньку начинать определяться со своим жизненным ремеслом, профессией. И тут, наконец, однажды, оказавшись всей семьёй вместе на очередной репетиции труппы, Зайцев поручил ему крошечную выходную роль.