Конструктор времени 1. Три недели в настоящем
Шрифт:
Почему так темно? Что случилось? Не верилось, что я попал в две тысячи одиннадцатый год. Быть может меня действительно занесло в какое-то совсем другое время? В будущее, например, когда погасло солнце. Уж очень долго длился переход… Я отогнул левый рукав куртки и взглянул на часы. В темноте белые цифры были ослепительно яркими. На четвёртой строке сияло: два часа, две минуты с секундами, двадцать четвёртого сентября две тысячи одиннадцатого года. Я, не веря своим глазам, ещё раз посмотрел. Действительно, два часа, две минуты… ночь… Неужели я так ошибся? Хотел здесь появиться в два часа дня, но вместо четырнадцати, набрал просто два… Олух! Полная катастрофа! Я забросил себя на двенадцать часов раньше, в глухую ночь… Вот, чёрт! Надо же было это всё как-то проверить! И что же мне делать теперь? Вариантов вернуться раньше срока нет! Мне здесь находиться ещё почти шесть часов. И моё время в этом две тысячи одиннадцатом году закончится как раз в восемь утра. И ничего изменить до окончания действия программы нельзя! Боже, как это долго!
Сейчас Виктор Александрович наверняка спит. Не может же он ждать меня глухой ночью! Что же делать? Вернуться к себе домой? Но, чёрт возьми! В этом году и эта квартира была ещё не моей. А где же я жил? Конечно, у родителей, в двух кварталах отсюда. Но я и туда пойти не могу. Как я объясню, кто я такой? И опять же, ночь! Плохой шуткой будет поднимать родных посреди ночи…
Где тут есть места, где можно согреться и подождать утра? Ночные кафе или что-нибудь в этом роде. Вероятно, такого здесь тогда не было. И с Димкой Калашниковым мы ещё не были знакомы. И учились к тому же в разных школах… Я попытался представить себе, каким был Профессор шесть с половиной лет назад. И понял, что я этого представить не могу. Димка, по-моему, никогда не был другим! Весьма пухлый парень в круглых очках!
Вспоминать грядущее может быть и приятно, но ни к чему хорошему не приведёт. У меня нет времени… Хотя всё не так! Условия моего визита изменились. Я загнал себя в цейтнот наоборот. У меня теперь было ничем не ограниченные шесть часов, которыми я теперь воспользоваться как хотел не мог… Мне некуда идти… К тому же автобусы ночью не ходят, на такси денег у меня не хватит. В кармане только мелочь… Ха! Какой необычайно удачный ход! Я на автобусе теперь сэкономил гораздо больше.
После выхода из ярко сверкавшей ледяной проруби вневременья, первое время мне казалось, что здесь тепло. Но я ошибался. Здесь было ещё холоднее. Лужа на асфальте по краям была в ледяной пене. Дул ровный сильный, просто морозный ветер. Он задувал под куртку, и тонкая трикотажная водолазка не могла уже удержать тепла. Мне казалось, что я без одежды стою на пронизывающем студёном ветру.
Я теперь окончательно замёрз. И в попытке согреться, обхватив себя за плечи руками, отправился пешком по улице в направлении центра города. Часа за два, если, конечно не замёрзну окончательно, я смогу добраться до последней точки своего путешествия – квартиры Лики. В смысле, дяди Вити, конечно. В других местах меня никто не ждёт.
Но что мне ночью там делать? В четыре часа будить хозяев? Только не это! Ведь кроме меня виноватых больше нет. Сам эту бодягу завёл, сам и расхлёбывать буду. Помощи искать здесь не у кого! И я почувствовал такое непривычное одиночество… Чужое время… Чужой город, полный чужих людей… Всё абсолютно инородное, хоть этот город раньше я всегда считал своим родным… Единственным «своим» был здесь я сам в возрасте Лики. Но я, то есть, он здесь спал. Да и своим меня признать практически никто не мог.
Под ногами зашуршали падшие листья. Здесь действительно, осень. Но никакая не тёплая! Ледяной пронизывающий ветер гнал меня в спину.
Минут через пятнадцать меня обогнала, немного обрызгав грязью, проезжавшая машина. Это был первый движущийся автомобиль, который я увидел здесь. Множество других, припаркованных, толпились на обочине и тротуарах. Поэтому и я нагло свернул на середину проезжей части. Здесь путь был значительно прямее и свободней. И двигаться я стал теперь практически бесшумно, шорох листьев остался где-то за спиной. На середине дороги было, к тому же, почти сухо.
Но пришлось выбрать более высокую, чем просто прогулочную, скорость. Приплясыванием и похлопыванием по плечам, согреться было уже невозможно. У меня начал трястись подбородок.
Вот наконец и площадь… Не помню её название. Это всё ещё наша окраина. За поворотом налево прямая и тоже в лужах дорога, которая ведёт через мост за реку. Там у меня ещё восемь километров пути по этому чужому городу, который я всегда считал своим.
На площади встретился первый не спящий житель. Мой земляк из две тысячи одиннадцатого, в расстёгнутом плаще, сидел на мокром бордюре, и искал что-то в куче мусора перед собой. Какие занятные здесь люди!..
Потом мимо меня промчались с явно недозволенной скоростью сразу два такси с жёлтыми шашечками на крышах. Я благоразумно дорогу им уступил. И снова всё стихло.
В таких сумрачных условиях мне гулять по городу ещё не приходилось, но я быстро привык. Видеть всё я стал теперь почти как днём. Если проходил рядом, мог даже прочитать мелкий текст рекламных баннеров, лежащих на тротуаре. Только всё было серым. При таком слабом свете красный от синего или зелёного отличить было невозможно. Здесь, уже ближе к центру, вопреки ночному времени, всё в большем числе окон, горел свет. При этом путь мой, даже несмотря на холод и мрачные мысли, казался веселее.
Перед мостом на последнем перекрёстке меня обогнала полицейская машина. Нива. Белая с тёмной полосой. Я даже разглядел её бледный номер на борту – 044. Она остановилась у обочины, и я бодро, не сворачивая с проезжей части, её обогнал. Потом только сообразил, что меня могут оштрафовать, ведь я не автомобиль. Но обошлось.
На мосту ветер стал пронизывающим. И я побежал. Сначала вприпрыжку, потом, набирая ход, перешёл на быстрый спортивный аллюр. Через минуту, уже на середине моста, мне стало даже тепло. Холод куда-то отступил. Изо рта, в свете звёзд, валил пар, уносимый довольно свежим речным ветром…
Ослепительный свет фар заплясал на асфальте моста, когда впереди осталась примерно треть до другого берега. Чтобы не обрызгали, я опять прижался к обочине. Меня обогнала давешняя полицейская «Нива», с номером 044 на боку. Она остановилась метрах в десяти передо мной, и из неё вышел сержант.
– Минутку! – строго сказал он.
Я послушно остановился, не доходя нескольких шагов.
– Куда спешим?
– К родственникам иду. На Партизанскую, сто восемь. – честно ответил я.
Сержант оглядел меня с чёрной вязаной шапки до ботинок. Скривил недовольное лицо, и снова посмотрел мне в глаза.
– К родственникам, говоришь?.. Документы!
Ну вот и приплыли! С документами у меня проблема. Я документы с собой взять не мог. И в карманах у меня было почти пусто, за исключением ключей, смарта, аккуратно сложенного письма Лики в нагрудном кармане и кое-какой мелочи. Но я всё-таки с озабоченным видом похлопал себя по всем карманам, и ничего там не обнаружив, театрально развёл руками.
– Та-ак! – почти обрадованно пропел сержант. – Проедем с нами!
– Куда? – не понял я.