Консул Тревельян

Ахманов Михаил Сергеевич

– Идем на посадку, – сообщил пилот по громкой связи. – Со всем уважением, консул… Пусть ваш жираф ляжет на пол и побережет голову. Шея длинная, вдруг ударится.

– Это для него не критично, – отозвался Тревельян. – Он ведь не совсем жираф… то есть совсем не жираф. Ничего общего, кроме внешней формы.

– Ну, вам виднее, – буркнул пилот, примериваясь к посадочной площадке. Она была небольшой, рассчитанной на авиетки и флаеры, а вовсе не на орбитальный челнок.

Летел Тревельян в одиночестве, но это не было связано с его консульскими привилегиями. С ним в салоне находился трафор [45] – точнее, искусственный

интеллект самого высшего класса, помещенный в конструкцию трафора. Еще не так давно этот Мозг, искусное творение кни’лина, управлял Сайкатской космической станцией, но после серии убийств и других свершившихся там печальных событий его признали негодным и собрались списать в утиль. Тревельян его похитил, вывез тайком главный мыслящий блок и выбрал для его размещения подходящего робота-мимикра. Конечно, эта экспроприация являлась не очень приличным поступком, но, с другой стороны, он утешался мыслью, что спас разумное существо от очень незавидной участи. Мозг побывал с ним на Хтоне и Раване, а последние месяцы оставался в его жилище на Земле, где редактировал и уточнял кое-какие записи, приберегаемые для будущих мемуаров. Занятие довольно нудное для высокого интеллекта, так что Мозг напросился к Тревельяну в спутники, чтобы обогатиться новыми впечатлениями. Во многих случаях он был хорошим помощником – правда, слишком рассудительным и пугливым.

45

Трафор – робот-трансформер, или мимикр, способный изменять обличье. Собственно, трафор – только оболочка из квазиживой ткани, в которой можно разместить управляющие агрегаты различного интеллектуального уровня.

Заднюю часть салона освободили от кресел, и там, поджав под себя ноги и упираясь головой в потолок, сидел трафор. У него были маленькие рожки, огромные грустные глаза, пятнистая шкура и длинная шея – все, что положено жирафу. Хребет прикрывала попона с парой подвешенных к ней багажных сумок. Пилот медленно и осторожно приземлил катер на посадочной площадке. Трафор, подняв на Ивара печальный взгляд, вздохнул.

– С вашего разрешения, консул… Не изменить ли мне обличье? У этого зверя все такое длинное, такое неуклюжее… Я мог бы сделаться… – Мозг на секунду задумался. – Ну, например, верблюдом.

– Ни в коем случае, – молвил Тревельян. – Ты еще плохо разбираешься в человеческой психологии. Верблюды вызывают у нас неприязнь или насмешку, а жираф – инстинктивную симпатию. Верблюд плюется, а жираф красив и вполне безобиден.

– Жирафы лягаются, – возразил Мозг. – Я ознакомился с их повадками, загрузив в память энциклопедию земных животных.

– А ты не лягайся. – Тревельян шагнул к раскрывшемуся люку.

– Возможно, в облике тигра или льва я был бы представительнее и компактнее, – робко произнес трафор за его спиной.

– Нечего народ пугать. Будешь жирафом, – отрезал Ивар. Он спустился на землю Гондваны, втянул ноздрами благоуханный воздух и радостно улыбнулся. Отпуск! Две недели без забот и тревог! Обычно его встречал робот-носильщик, но в этот раз у края площадки выстроилась под цветущими кустами целая делегация: средних лет терукси в майке и шортах, два похожих на пауков носильщика и три андроида – синий в желтую полоску, желтый с розовыми звездочками на грудном панцире и зеленый с белой опушкой у плеч. При виде Тревельяна эта троица сыграла бравурный марш, затем терукси выступил вперед и церемонно поклонился.

– Борхадш Келдаим, распорядитель Брасерии, к вашему услужению. Приветствую, достойный консул! Вас ожидают солнечные дни, исполненные водных процедур и приятственных

трапез. Мои в том полные заверения!

– Я тоже рад вас видеть, – откликнулся Тревельян и бросил взгляд на андроидов. – А это что за клоуны?

– Покорные слуги вашего дома, – пояснил Борхадш Келдаим. – Синий, чтобы следить за чистотой, желтый, чтобы готовить калорийное питание, а зеленый – для мелких поручений. Почтительно вопрошаю: где ваш багаж, консул? Вещи, сумки, контейнеры, портфели? – Распорядитель щелкнул пальцами, и носильщики приподнялись на суставчатых конечностях. – Сейчас они… О!.. Оуу!..

Из катера вылезал трафор. Он просунул голову в люк, за головой последовали шея и туловище, но попона с сумками застряла и свалились обратно в салон. Встав на ноги, трафор выпустил щупальце из-под хвоста, подцепил попону с багажом и закинул на спину. Затем вздернул голову вверх и огляделся. Он был не просто жирафом, а очень крупным жирафом. Его голова возвышалась метрах в семи над землей.

– Оуу!.. – снова простонал распорядитель, отступая на два шага. – О, какое чудище! Монстр! Ест мясо? Опасный?

– Нет, – сказал Тревельян. – Мой секретарь и помощник, существо вполне разумное. Ничего не ест, энергоресурс рассчитан на несколько месяцев.

Успокоившись, Борхадш Келдаим опять поклонился – на этот раз трафору.

– Молю извинить, так как именовал вас чудищем и монстром, будучи в редком поражении… Галактика огромна, и в ней столько существ, удивляющих видом! Не всегда уясняю, кто разумен, кто нет… В прошлые дни я видел очень странное, шерстистое и с зубами… Оказалось, тоже цивилизованный. Почти.

Затем Борхадш осведомился, не затруднит ли консула небольшая прогулка, и сделал приглашающий жест. Вслед за ним гости покинули площадку.

Пробудился Командор, заворчал довольно:

«Встреча по первому разряду, мой мальчик, достойная встреча… Все, как положено: построение, приветствие, почетный караул… И на «Полярной звезде» к тебе со всем уважением… Неплохо в консулах, а?»

«Не вспоминай о чинах, – отозвался Тревельян. – Я здесь не консул, я вольная птица. Бездельник-отдыхающий!»

«Однако встретили с оркестром», – возразил дед и смолк. Должно быть, погрузился в воспоминания – во время войн с дроми ему тоже доводилось бывать на Гондване.

Распорядитель возглавил шествие, за ним шагал Тревельян с носильщиком-жирафом, разноцветные слуги дома замыкали процессию, а пауков Борхадш отослал. Они двигались к морю по тропке, обсаженной невысокими пальмами. Солнце сияло, дул ласковый ветерок, в небе плыли белые облака, и где-то вдали, за башнями Брасерии, шелестел ветвями лес. Дорожка бежала вдоль берега – здесь, за полосой золотистого песка, стояли среди цветущих олеандров и магнолий жилые бунгало, разделенные бассейнами и террасами кафе и кабачков. Слышались визг и смех ребятишек, плескавшихся в воде, голоса взрослых, звуки музыки; вдруг звонко щелкнули паруса, и от пирса, уходившего в море, отплыла трехмачтовая яхта.

Голова трафора покачивалась над кронами пальм. Его заметили – это было ясно по смолкнувшим голосам и детским крикам, тут же сменившимся возгласами восторга. К тропинке начал сбегаться народ, терукси и люди с Пограничных Миров глазели на жирафа в изумлении, кто-то из более сведущих пытался объяснить, что такие звери водятся на Земле или, возможно, на планете Африка. Толпа росла, шум сделался оглушительным, в воздух вспорхнули видеокамеры, малыши карабкались на плечи взрослых, ребятишки постарше протягивали трафору розовые гондванские бананы. Мозг задрожал, съежился, его огромное тело пошло складками, шея пригнулась к земле. Наконец он сунул голову под мышку Ивара и в ужасе прошептал: