Контакт
Шрифт:
— Но там нет моих людей! — возразил Большое Эхо.
— Вы что, смеетесь надо мной? — Размахивая хвостом во все стороны, Бревно в Глотке начал раскачивать перекладину, мелькая перед носом сердитого Большого Эха. — Я лично их видел… двое или трое, не говоря уже о пакостной морде Простого… Какого вы вообще таскаете с собой этих животных? И бабу притащили…
— Ты ослеп! — воскликнула Шеди. — Ты что, меня не узнал? Это же я, твоя сестра!
— Да… странно… — Бревно обернулся вокруг перекладины и замолчал.
— Эй, Хмурый, — приказал Большое Эхо. — Пойди посмотри, кто там,
— Будет сделано!
Молодой самец, сохранивший еще на боках и на брюхе ярко-желтую окраску, резво вскочил на ноги и сиганул к двери.
— Смотри, чтобы тебя не заметил никто! — бросил ему вдогонку Большое Эхо.
Шеди подтянулась на гостевой перекладине и тоже начала раскачиваться: движение помогало скрывать эмоции. «Рипли, ты слышишь меня — не приходи! .. Не приходи, подруга!» — посылала она в пространство невидимые сигналы, но знала всю бесполезность такого занятия: общение с инопланетянкой доказало ей, что умение читать чужие мысли и чувства не входит в число ее способностей. «Нет, не так! Скейлси! Беги отсюда, девочка! Скейлси, не приходи…»
Тем временем крадущейся походкой Хмурый приближался к оранжерее. Ее хозяин не ошибся: даже издали чувствовалось присутствие там довольно большой группы. Присев под желобком стока, Хмурый осторожно заглянул внутрь. Несколько Простых сидели в своей обычной позе готовности; здесь же рядом поблескивал серебристый шарф Посредника.
«А что, если я нападу на него? — подумал Хмурый. — Нет, лучше посоветоваться с начальником, а та — мало ли… Или все же попробовать? Тогда я один буду победителем… Нет, не надо… Или надо?»
Размышления на эту жизненно важную тему заставили его забыть об осторожности. Вверху прозвучал предупредительный крик, и щупальца Простых дружно стали раскручиваться.
Хмурый оглянулся: убегать было поздно. К оранжерее спешил тип явно не из Управления — слишком много было навешано у него на конечностях блестящих побрякушек.
«Ну, была не была!»
С громким криком Хмурый бросился на Посредника и вцепился в него мертвой хваткой. Тотчас его оплело сзади добрым десятком щупалец, когтистые лапы Простых зашарили по телу.
«Не сдамся!» — гордо решил Хмурый, стараясь дотянуться до глаз Посредника. Если вывести его из строя — весь этот сброд должен разбежаться, и пусть Транслятор лично ловит их по улицам. Кроме того, если их признают дикими и установят, где находился питомник, очень многие загремят под суд…
Он не чувствовал ни боли, ни страха. Вывести противника из строя — весь смысл жизни сошелся теперь на этой задаче. Ноги хрустели: хитин начал разрываться под тяжестью навалившихся на него тел.
«Нет! Не сдамся!» — из последних сил Хмурый впился когтями Посреднику в глаза. «Если удастся всунуть туда палец целиком, можно достать до мозга…» — соображал он, вкладывая в это уже мелкое движение последние силы. Тут же страшная боль пронзила нижнюю половину тела: разбрызгивая во все стороны кровь и защитную жидкость, пояс нижних конечностей вместе с хвостом отошел от тела, на миг задержался на шатающемся позвонке — и тело Хмурого лопнуло пополам. И лишь палец, еще живой и движимый останавливающимся сердцем,
Выскочившие на крики сотрудники спецслужбы увидели только разбегающуюся во все стороны группу Простых. Бой был закончен.
27
— Это где-то здесь? — спросила Рипли, когда они быстро пробежали по новому участку. Импровизированный костюм сильно мешал ей идти — по сути, она просто обмоталась кусками цельной ткани, — но в этом экзотическом наряде Рипли почти утратила сходство с собой. Несколько смущали ее, правда, рисунки на животе: изображение «лица» вышло слишком схематическим, но слабое зрение противников внушало ей надежду.
— Да… — вильнула крашеным хвостиком Скейлси, — только подожди… Мне что-то не нравится…
— Хорошо, — Рипли вспомнила о том, как предчувствие девочки спасло их там, в саду. — Что ты чувствуешь?
— Непорядок… Там кто-то дерется! Ой, мама, там происходит что-то совсем страшное, еще хуже, чем тогда… Так… меня зовут… нет, не зовут… — Скейлси сама не заметила, как начала пятиться. — Она говорит — уходить… Там Шеди, ей страшно… очень страшно за нас… Ой!
— Что такое? — Рипли ощутила, что ее сердце забилось быстрее. Пусть она не могла уловить того, что ясно ощущала Скейлси, но чувство смутной тревоги и близкой опасности заставило и ее напрячься.
— Кто-то умер… умер не сам! Я боюсь… Там убивают, мама!
— Пошли отсюда, — Рипли схватила Скейлси за лапу и быстро поволокла за собой к каналу, из которого они только что выбрались.
— Мама! Сзади! — завизжала вдруг Скейлси.
Рипли обернулась: прямо на нее несся монстр с открытой пастью — именно такой, с какими ей больше всего приходилось иметь дело. Она сама не поняла, как оказалась на земле, прикрывая «девочку» своим телом.
«Сейчас он вцепится в меня, и…» — Рипли зажмурилась, готовясь проститься с жизнью.
Бегущий Простой увидел отскочившую в сторону фигуру, но ощущение погони не позволило ему задержаться. Тяжелыми прыжками он проскакал мимо двух существ, объединенных в единое целое общим страхом — друг за друг а…
«Неужели пронесло? — открыла глаза Рипли. — Что-то мне слишком везе т… это подозрительно… Наверное, самую худшую гадость судьба приберегла напоследок…»
— Она просит нас — уходите, — как в бреду пробормотала Скейлси. Ее маленькие глаза были прикрыты: она грезила. — Там много народу… Разные… Одни ненавидят других… до смерти ненавидят. Но и те, и другие… мама, они хотят нас убить! — Скейлси задрожала.
— Не надо, девочка… успокойся… они ничего нам не сделают. А теперь нужно идти. Ты же не хочешь, чтобы нас нашли? Ты ведь уже взрослая, да, Скейлси?
— Да, мама. Как тебе нужно…
Она поднялась и взглянула ей в глаза, окатывая Рипли волной тоски и боли.
— Ну, бедняга ты моя… Успокойся. Я с тобой, Скейлси!
— Да, мама, — оживилась «девочка» и уже безо всяких колебаний побежала к прислоненной, но легко отбрасывающейся решетке.