Контакт
Шрифт:
– И все за одну ночь? – попыталась она поддразнить его.
– Пришлось поторопиться. У нас напряженный график.
– Ну, если чем-нибудь…
– Нет, если мы не создаем консистентную каузальность [56] , она образуется сама, но это всегда хуже.
Она не поняла его.
– «Создаем консистентную каузальность», – мой папа так бы никогда не сказал.
– Сказал бы. Разве ты не помнишь, как он разговаривал с тобой? Он был начитанный человек и всегда общался с тобой как с равной. Или ты забыла об этом?
причинность, причинная
Она не забыла. Она вспомнила. Про мать в доме престарелых.
– Великолепный кулон, – произнес он в той самой сдержанной манере, которую, по ее мнению, отец непременно приобрел бы, доживи он до ее лет. – Кто тебе его подарил?
– Ах, это, – сказала она, прикоснувшись к медальону. – Дело в том, что я не слишком хорошо знаю этого человека. Он испытывал мою веру… Он… Но вы и так все уже знаете.
Он опять улыбнулся.
– Я хочу знать, какого мнения вы о нас, – требовательно спросила она. – Какую оценку мы заслужили?
Он не медлил с ответом:
– Я просто удивлен, что вы управились со всем так хорошо. Вы не располагаете теорией социальной организации, пользуетесь удивительно отсталой системой экономических отношений, не имеете никакого представления о механизме исторического предвидения, к тому же ужасно плохо знаете самих себя. Но, учитывая то, насколько быстро меняется ваш мир, остается только удивляться, почему вы еще не разнесли себя в мелкие клочья. Поэтому-то мы и не хотим списывать вас со счета. Вы, люди, обнаружили известный талант и приспособляемость… по крайней мере в нынешних условиях.
– Таково ваше мнение?
– Это одна сторона его. Дело в том, что цивилизации, даже не имеющие долгосрочных перспектив, вовсе не кишат во всей Галактике. Приходится или преобразовывать себя, или встречать свою судьбу.
Ей хотелось бы знать, как именно относится он к роду человеческому. Испытывает ли сочувствие? Или же только любопытство? Или вовсе ничего – просто выполняет повседневную работу? Может быть, в сердце своем – или каким-то эквивалентным ему органом – он считает человека… чем-то вроде муравья? Но она не могла заставить себя спросить об этом. Наверное, потому, что слишком боялась ответа.
По интонациям его голоса, по манере речи она пыталась представить себе истинную природу существа, принявшего обличье отца. Элли обладала огромным опытом общения с людьми. А они, здешние хозяева, только вчера познакомились с ними. Можно ли хоть немного выяснить их реальную суть, упрятанную под дружелюбностью и общительностью? Элли ничего не могла даже представить. Эти речи не могли принадлежать ее отцу. Да он и не пытался настаивать на этой роли и вместе с тем во всем так походил на Теодора Ф. Эрроуэя (1924-1960), торговца скобяными изделиями, любящего отца и мужа. И если бы не постоянное усилие воли, она опять распустила бы нюни перед… этой копией. Частью своего существа она очень хотела порасспросить его, как он жил все эти годы на небесах. Выяснить его мнение о Втором пришествии и Воздаянии. Что принесет людям наступление нового тысячелетия? Многие земные религии учили, что праведники вкушают райскую жизнь на вершинах гор, среди облаков, в пещерах или оазисах, но такого, чтобы тебя отправляли на пляж, если в жизни ты вел себя достаточно хорошо, Элли не помнила.
– А есть ли у нас время на вопросы перед… последующими делами?
– Конечно. На один или два.
– Расскажи мне о вашей транспортной системе.
– Можно поступить проще, – сказал он. – Я все покажу тебе. Держись.
Тьма амебой растеклась от зенита, затмевая и Солнце, и голубое небо.
– Ну и шуточки, – охнула она.
Под ее ногами был тот же песок пляжа. И она крепче зарывалась в него большими пальцами ног. А над головой… был космос. Они как будто парили над галактикой Млечного Пути, глядя вниз на ее вращающуюся спираль, и приближались к ней на невероятной скорости. Он деловито пояснял структуру огромного колеса, пользуясь знакомой Элли научной терминологией. Он показал ей спиральный рукав Ориона, в котором в эту эпоху находилось Солнце. Далее в убывающем порядке мифологической значимости шли рукава Стрельца, NORMA/SCUTUM и, наконец, Трехкилопарсековый.
Над головой проступила сетка из прямых линий, намечавших транспортную систему. Как в парижском метрополитене. Эда был прав. Станции находились в звездных системах, где были двойные, не слишком массивные черные дыры. Она понимала, что подобные дыры слишком малы и не могут быть порождением звездного коллапса – последней стадии эволюции массивной звезды. Быть может, эти черные дыры относились к числу первичных, оставшихся от Большого взрыва, которые невообразимый звездный корабль захватил и отбуксировал к нынешнему месту? Или же они имели искусственное происхождение? Она хотела спросить, но быстрота, с которой разворачивалось путешествие, не позволяла ей отвлечься.
Вокруг центра Галактики обращалось светящееся водородное облако, молекулярные облака внутри него кольцом двигались к периферии Млечного Пути. Он показал ей, как движутся облака в комплексе Стрелец В2. Астрономы Земли десятилетиями считали его самым подходящим полем для поиска сложных органических молекул. Ближе к центру Галактики находилось другое гигантское облако молекул, а за ним Стрелец А «Вест», интенсивный радиоисточник, за которым Элли сама наблюдала в телескопы «Аргуса».
А далее в самом центре Галактики в страстных гравитационных объятиях кружила пара колоссальных черных дыр, каждая с массой, равной пяти миллионам солнечных. Реки газа поперечником в Солнечную систему стекали в утробу одной из них. Две колоссальные, Элли посетовала на ограниченность земных языков, две сверхмассивные черные дыры вращались вокруг друг друга в самом центре Галактики. О существовании одной было известно, по крайней мере в пользу этого имелись веские доказательства. Но две? Разве не должно все это сказаться на допплеровском смещении спектральных линий? Ей представилась табличка «ВХОД» возле одной из дыр и «ВЫХОД» рядом с другой. В настоящий момент действовал вход…
Возле них и располагался вокзал. Великий главный вокзал нашей Галактики, – рядом с черными дырами в самом центре нашей звездной системы. В небесах блистали миллионы юных звезд, но вместе с газом и пылью их поглощала черная дыра.
– Все это куда-то переправляется? – спросила Элли.
– Конечно.
– А можно узнать куда?
– Безусловно. Материя перетекает в Лебедь А.
Об источнике Лебедь А Элли, конечно, знала. В небе Земли ярче светила только Кассиопея, где располагались останки ближайшей сверхновой. Она вычислила, что в секунду Лебедь А излучает больше энергии, чем наше Солнце за 40 000 лет. Этот радиоисточник удален от нас на 600 миллионов световых лет, он находится за пределами Млечного Пути. Лебедь А – это две огромные газовые струи, разлетающиеся почти со скоростью света. Как это часто бывает с внегалактическими источниками, они образовали в разреженном межгалактическом газе сложный комплекс скачков Гюгонио-Ренкина, радиомаяк светил на всю Вселенную. Вся материя в этой колоссальной структуре, распростертой на 500 000 световых лет, истекала из крошечной, едва заметной точки, расположенной в пространстве точно между двумя струями.
– Значит, Лебедь А имеет искусственное происхождение? Это вы создаете его?
Ей невольно вспомнилась полузабытая летняя ночь в Мичигане: однажды в детстве она уже боялась упасть в это небо.
– О, не совсем так. Эти работы ведут совместно многие галактики. В этом и заключается наша основная работа. Только… немногие из нас занимаются юными цивилизациями.
Каждая пауза звоном отдавалась в ее голове… слева у темени.
– Значит, галактики предпринимают совместные действия? – спросила Элли.