Контактов не будет (сб.) ил. Д.Преображенского
Шрифт:
Жили в Москве Сандуновы, построившие отличные бани. Самое удивительное в этих банях — души. Два крана: один для холодной воды, другой для горячей.
Отрегулируй, как тебе хочется, и мойся на здоровье. Теперь, когда этим делом занялись специализированные конструкторские бюро, души работают по принципу, заложенному Шарко. Вы получаете порции горячей и холодной воды попеременно.
Может быть, это и полезно, но неприятно. Конструкторская мысль работает над устранением этого дефекта, и кое-что уже удалось сделать. На танкерах проекта одного из Центральных конструкторских бюро, не скажу какого, для того чтобы принять душ, нужно неопределенно долгое время манипулировать шестью вентилями. Что же касается постоянства температуры льющейся на вас воды, то оно, мягко выражаясь, заставляет мечтать о дальнейшем усовершенствовании системы. Может быть, для достижения
Не забудьте захватить с собой бутылку авиационного бензина. Корабль красят. Корабль красят непрерывно с момента его закладки на стапелях.
Последнюю окраску он проходит перед постановкой на прикол, когда комиссия решает, окупятся ли расходы на кислород, чтобы разрезать его на куски. По мере того как краска достигает предельной толщины, ее отбивают, и все начинается с начала.
На ходовые испытания выходит бригада маляров в усиленном составе. Их, по крайней мере, человек тридцать. Впрочем, маляры название неточное, так как это малярши — очаровательные девушки в предельно измазанных комбинезонах.
Когда они ловко машут кистями, вам кажется, что вы присутствуете на спектакле театральной газеты "Синяя блуза" или смотрите сорок герлс Голейзовского. Хотя если вам меньше пятидесяти лет, то таких ассоциаций у вас не возникает, так как эти изжившие себя формы театрального искусства могут быть вам знакомы только понаслышке. Однако это не делает девушек менее очаровательными.
На корабле будет много непонятных для вас названий. Старайтесь не попасть впросак. Однажды в трамвае я невольно прислушался к разговору двух моряков: один из них говорил, что ловить сельдь сетями труднее, чем минтая тралом. Такого термина я никогда не слыхал и долго потом пытался выяснить у компетентных людей, что такое минтать трал. К сожалению, никто ничего определенного мне ответить не мог. Наконец судьба свела меня с одним военным моряком, которому я задал тот же вопрос, не надеясь, впрочем, получить ответ. Каково же было мое удивление, когда выяснилось, что именно он может дать мне все пояснения относительно техники минтания тралом. По правде сказать, он даже слегка разочаровался во мне. Прежде он был более высокого мнения о моем знании морской жизни. Ему лично много раз еще на гражданке приходилось минтать тралом. Это же очень просто! Трал сначала немного подтягивают к кораблю, а потом отпускают. Это и называется ловить, минтая тралом. Только спустя год я узнал, что минтай — это рыба семейства тресковых. Неприятно то, что в течение этого года я пытался полученные сведения о технике минтания тралом сделать достоянием многих моих знакомых.
Нет, мы с ним больше не встречались.
Вы все время смотрите на часы. Не беспокойтесь, пожалуйста. Я еще располагаю временем. Так о чем мы говорили? Ах, да. Итак, несмотря на маленькие неудобства, вы временный хозяин прекрасной каюты.
Ничего не скажешь, мы научились строить отличные, комфортабельные корабли. Я помню кочегарские кубрики времен моей юности. Двухэтажные койки по бортам, прикрытые от света неугасимой лампы ситцевыми занавесками, штормовые, не открывающиеся иллюминаторы, круглосуточный стук медных костяшек домино об окованный цинком стол, неистребимый запах грязной робы и злобную ругань тех, кому мешают выспаться перед вахтой. Теперь не делают кубриков. Каюты команды, на мой взгляд, оборудуются даже с излишней роскошью. Помню, как на каспийских танкерах нас смущала необходимость, приходя с вахты, топать запачканными в машинном масле ботинками по чудесному ковру, зачем-то постеленному в каюте. В конце концов мы попросили ковер убрать. Во всяком случае, умывальники с горячей и холодной водой, удобные кровати и письменные столы украшают жизнь моряка. Когда я вхожу в такую каюту, то испытываю легкую зависть. Мы в молодости плавали в значительно худших условиях. Я представляю себе, как хорошо было бы в то время лежать с книгой у открытого иллюминатора, под тихую музыку джаза, льющуюся из репродуктора. Спать не на деревянной койке с пробковым матрацем, а на настоящей кровати с пружинами. Впрочем, насчет спать не все обстоит так ослепительно.
На современном корабле слишком много звуковой техники. На столе у вас телефон корабельной АТС, на стене — телефон коммутатора машинной или штурманской группы, а над головой неустанно проклинаемый вами спикер. С виду это обычный динамик с регулятором громкости, через который вы слушаете радиотрансляцию. Не хотите слушать — можете выключить. Но внутри безобидного динамика сидит демон, просыпающийся обычно по ночам. Это и есть спикер — основной вид связи на корабле, правда, связи односторонней. Отключить или приглушить спикер невозможно. Всю ночь вас держат в курсе перипетий ночных вахт. Сначала ищут неизвестного вам Петрова или Мамедова, которому уже в пятый раз, в самой категорической форме, предлагают явиться в ходовую рубку.
Потом вы узнаете, что сработал пожарный извещатель номер 64, и кому-то нужно проверить, в чем дело. Если, не дай бог, ночью швартовка, то до вашего сведения доводится, сколько футов якорной цепи следует иметь на брашпиле, а также все суждения старпома о расторопности боцмана.
Кроме спикера, еще существуют обильно размещенные по кораблю колокола громкого боя, ревуны, сирены, просто звонки и, наконец, обычай транслировать легкую музыку через мощнейший динамик, висящий на мачте. Так что насчет сна — это как удастся.
Простите, я не совсем понял, что вы сказали. Ну, конечно, вас больше всего интересует испытание дизелей. Не можете же вы интересоваться сдачей радиолокаторов! Ведь это не ваш профиль.
Да, сдать на ходовых испытаниях главные и вспомогательные двигатели не так уж просто. Жизненный путь сдатчика двигателей отнюдь не усыпан розами.
Если говорить о розах, то на его долю приходится больше шипов и терний. Еще до начала испытаний на швартовых кто-то выскажет предположение, что главные двигатели неспособны развивать положенную мощность. Этот слух, как гадюка, поползет по кораблю, и, хотя впоследствии испытания покажут, что проектная скорость корабля перекрыта и двигатели работают точно в режиме номинальной мощности, до самого конца испытаний все будут смотреть на вас с суровым укором, подозревая в нечестном намерении утаить от государства несколько сот лошадиных сил.
Потом начнут мутить воду радиолокаторщики. Они всегда мутят воду потому, что у них что-то не клеится. Они будут утверждать, что регуляторы дизель-генераторов не поддерживают заданную частоту. С такими регуляторами их тонкая техника работать не может.
А тут еще вас начнут донимать собственные неприятности. При проходе узкостей заест блокировка, и вы не сможете вовремя выполнить команду с мостика. Затем обнаружится, что идеально отрегулированные давления сгорания по цилиндрам проявляют тенденцию к разброду и шатанию, вы будете под скептическими взглядами членов комиссии лихорадочно менять форсунки. Но самое ужасное — это то, что появится течь масла из кормового уплотнения коленчатого вала. Она всегда появляется потому, что ее почти невозможно устранить во время сдачи. Как только будут обнаружены первые капли масла, члены комиссии начнут слетаться на них, как мухи на мед.
К концу второго дня испытаний вы потеряете голос и начнете изъясняться жестами, скорее вразумительными, чем пристойными.
За всю свою жизнь я знал только одного сдатчика дизелей, не терявшего голоса и присутствия духа до конца испытаний. Он безвыходно находился у себя в каюте и на все претензии отвечал одной и той же фразой: "Люди, я вас любил". В его устах эти прекрасные слова приобретали совсем иной смысл.
Рано или поздно его оставляли в покое, и возникающие недоразумения улаживались сами собой. Потом оказалось, что у него была злокачественная опухоль мозга, и он вскоре умер. Жаль. Очень хороший был сдатчик, хотя и не без странностей.
Не обращайте внимания на интриги радиолокаторщиков. Все равно их россказням о гуляющей частоте никто не верит. Все знают, что радиолокатор — это такая вещь, которую голыми руками не возьмешь.
Однажды на испытаниях мы определяли радиус циркуляции корабля. Это радиус окружности, описываемой кораблем при руле, положенном на борт.
Каждому капитану необходимо знать циркуляцию своего судна, чтобы потом давать объяснения аварийной комиссии о причинах, вызвавших столкновение. В море была спущена шлюпка с радиоотражателем, и корабль начал описывать вокруг нее циркуляцию. Радиус определяли по локатору. Когда маневр закончился, на мостике появился бледный штурман и крикнул вниз, чтобы кто-нибудь принес ему из аптечки валериановых капель. Ему первый раз приходилось плавать на корабле, описывающем циркуляцию с радиусом сорок километров. В приемном акте записали, что радиус циркуляции равен двумстам тридцати шести метрам. Эта величина была определена на глаз капитаном и всех устраивала.