Контакты особого рода
Шрифт:
Жизнь на борту «Магистра» протекала в соответствии с распорядком, формула которого была найдена еще первыми звездоплавателями: восемь часов — сон, шесть часов — активная фаза работы, два часа — обработка результатов, шесть часов — активный отдых, два часа — обязательные адаптационные процедуры, включающие в себя тестирование самочувствия, плавание и прогулки по ландшафтно-парковой зоне корабля. И как всегда, этот распорядок нарушался всеми, кто мог себе позволить заменить отдых работой. Нарушал режим даже начальник экспедиции, стодвадцатилетний патриарх Май Ребров, продолжавший и в свои годы заниматься спортом. Правда, в отличие от подчиненных, предпочитавших
Нельзя было сказать, что Ребров сторонится своих коллег или смотрит на них свысока, однако он действительно редко общался с ними, и за время полета к звездному шару М19 его лишь однажды видели в компании капитанов спейсеров, все остальное время он находился даже не в рубке управления или в зале визинга головного корабля «Стерегущий», а потом и «Магистра», а у себя в каюте в обществе персонального инка, по мощности почти не уступавшего Пахарю. Это было место его работы и виртуальных бдений в шестимерных пространствах решений, а работал он над тем же, над чем бился оставшийся в Системе Герман Алнис — над дешифровкой «обрывков смысла», то есть отрывочных записей, сохранившихся в памяти компьютера мантоптерского корабля.
Ребров был, конечно, опытнее и мудрее молодого ксенопсихолога, но и у него дело продвигалось медленно, так как информации не хватало, а синтез логического аппарата разумных богомолов требовал многокритериальных надсистемных подходов и просто времени.
И тем не менее именно Май Ребров, опираясь на свою «теорию отклонений», подсказал коллегам исследовательской бригады на борту «Магистра», где следует искать циркониевую звезду. Ровно через три дня после выхода корабля к шаровому скоплению Пахарь отыскал в указанном направлении звезду с параметрами, близкими к тем, которыми описывалась циркониевая звезда, известная земным астрономам. Единственным отклонением, которым можно было пренебречь, оказалось незначительное падение яркости звезды.
Обсудив находку на совещании руководителей экспедиции, Ребров дал команду двигаться к найденной звезде в режиме «мигания» — короткими прыжками, продолжая изучать звезды скопления ради очистки совести: если бы нашлась еще одна циркониевая звезда, пришлось бы обследовать и ее. Однако за сутки «мигания» поиски не увенчались успехом, и когда до звезды осталось всего лишь около сотни световых лет пути, Ребров остановил космолет, чтобы перед последним прыжком систематизировать наблюдения и подготовиться к «атаке неизвестности». Интуиция подсказывала начальнику экспедиции, что их ждет неприятный сюрприз.
Однако сюрприз случился раньше, чем он думал, хотя тоже неприятный.
Как гром с ясного неба прозвучал сигнал тревоги, поданный карго-инком «Магистра», следящим за космосом вокруг спейсера. В кильватере за кораблем обнаружился зеркальный шар диаметром около тысячи километров, копия «теннисного мяча дьявола», оставшегося в Солнечной системе. Он целеустремленно догонял корабль в том же режиме «мигания», то появляясь в пространстве, то исчезая на несколько минут, и должен был настичь сдвоенный транспортный модуль через несколько часов.
Ребров, чье морщинистое
Для начала он попробовал проверить реакцию второго «теннисного мяча» при маневрировании корабля.
«Магистр» слегка увеличил скорость и отклонился от цели полета на десять градусов.
«Сферозеркало» послушно повернуло в ту же сторону, срезая угол, или, как говорили специалисты, спрямляя траекторию наведения.
«Магистр» прыгнул в другую сторону в режиме «струны».
«Теннисный мяч» повторил маневр, хотя и немного отстал.
«Магистр» выстрелил в его сторону зонд с ТФ-эмиттером, сворачивающим пространство в двумерное образование, в «топологическую складку континуума».
«Теннисный мяч» вполне сознательно затормозил, будто им управляли некие разумные существа, затем выждал мгновение и в прыжке проглотил зонд, автоматика которого не успела включить ТФ-эмиттер. Хотя вполне возможно, она и включила его, но на форме «сферозеркала» это никак не отразилось. Оно по-прежнему держалось позади и упорно догоняло «Магистр», имевший преимущество в скорости, но огромный недостаток в виде ограниченности свободы маневра. Он мог оторваться от преследователей, если бы не имел задания достичь циркониевой звезды и выяснить у сородичей погибших у границ Солнечной системы мантоптеров, с какой целью они послали к Солнцу гигантский пустой космолет.
Ребров думал несколько часов, пока «Магистр» пытался оторваться от преследователей, стряхнуть с «хвоста» дьявольский шар. Затем принял решение.
«Магистр» разделился, превращаясь в два самостоятельных спейсера. «Мехико» устремился к звезде, второй — «Стерегущий» — должен был сыграть роль отвлекающего объекта. Поэтому старт разделенных кораблей синхронизировали таким образом, чтобы они исчезли из поля зрения пилотов «сферозеркала» (если таковые там были) или его наводчиков (к этой точке зрения склонялся и сам Ребров: шар наводили неведомые наблюдатели). «Мехико» направился к звезде, за один прыжок преодолевая остающиеся сто световых лет, а «Стерегущий» прыгнул чуть в сторону и на короткое расстояние — всего лишь на полтора световых года.
И «теннисный мяч» после короткого «размышления» повернул за ним!
Они промахнулись на десять световых лет!
Звезда в реальном пространстве оказалась не там, где по расчетам карго-инка она должна была находиться. Впрочем, не стоило печалиться по этому поводу. Для точных расчетов звездных траекторий в шаровом скоплении у космолетчиков не хватало информации о динамике скопления, и промах вполне объяснялся возмущениями гравитационных полей. И все же это была непредвиденная задержка экспедиции, омрачившая настроение экипажа, и без того минорное после прощания с товарищами.
«Мехико» вышел из «струны», огляделся и попытался связаться с командой «Стерегущего», пока инк рассчитывал новую траекторию к циркониевой звезде, выглядевшей с этого расстояния бледнее, чем с расстояния в сто светолет. Но «Стерегущий» не ответил. Ни минуту спустя после вызова, ни через час, ни через два. Мало того, линия метро, соединявшая корабли, отказалась передать послание Реброва командиру спейсера Стецковскому: витс, направленный на борт «Стерегущего», вернулся «глухим и немым» вследствие внезапного обрыва линии. Впечатление было такое, что станцию метро просто отключили!