Континент коротких теней
Шрифт:
?? ?? ?? ??
Португальские открытия южнее экватора (XV в.)
?? ?? ?? ??
?? ?? ?? ??
И Кадамосто, и Колумб, и другие капитаны покорялись воле команд. В результате корабли достигли устья реки Грейт-Фиш, вода которой имела красноватый оттенок. В этом месте бушевал гигантский прибой.
Необходимость повернуть назад, вероятно, очень расстроила Диаша. На мысе Падроне, как зафиксировал Барруш, он еще раз обнял установленную там колонну с гербом, словно «отпускал из рук сына, который отправляется в пожизненную ссылку». О дальнейшем плавании вокруг мыса Агульяш (Игольного) и вокруг мыса Доброй Надежды, названного Диашем мысом Бурь, сообщается очень скупо. Поэтому обратимся к записям Дуарту Пашеку Перейры, современника Диаша, опытного моряка и коменданта форта Эльмина: «С полным основанием этот мыс был назван мысом Доброй Надежды, ибо Бартоломеу Диаш, который открыл его по заданию покойного короля Жуана в 1488 году, дал ему это название… когда увидел, что берег поворачивает на север и на северо-восток: к Эфиопии ниже Египта до Аравийского залива. Таким образом, родилась большая надежда на открытие Индии. Мыс лежит
?? ?? ?? ??
?? ?? ?? ??
на 34°30? южной широты [на самом деле всего на 9 севернее]… местность очень гориста. Зимой, с апреля до конца сентября, очень холодно и море штормит: негры этой местности идолопоклонники. Эти звероподобные люди одеваются в необработанные шкуры зверей; но они не такие черные, как негры Джолофо, Мандинго и других частей Гвинеи. Там нет торговли, но много коров, коз и овец и очень много рыбы. Некоторые говорят, что этот мыс — мыс Пласу [Прас; Делгаду], о котором рассказывал Птолемей, но я так не думаю; я больше склонен считать, что он соответствует Лунным горам. Птолемей сообщал о них, что там берет начало Нил, ибо в том месте, на 34°30? к югу от экватора, где Птолемей разместил Лунные горы, как раз и находится мыс Доброй Надежды» 142.
?? ?? ?? ??
Одежда и вооружение нама
Если не обращать внимания на несколько причудливую географию, а заметки Перейры были сделаны около 1505 года, цитата содержит примерное описание предков готтентотов (нама), кочевавших тогда по Капской области. Упомянутая одежда из недубленых шкур — это так называемая «каросс». которую носили перекочевавшие к югу бантуязычные племена. Делали ее следующим образом. Обратную сторону высушенной шкуры многократно чистили крупным песком, после чего долго мяли руками, смазанными жиром, пока она не становилась мягкой и эластичной. Кроме этого, Перейра оставил поистине красочные описания природных условий Мыса (мыса Доброй Надежды, — Ред.). И хотя его сведения о буйно растущих там мяте, ромашке и других травах сегодня с трудом поддаются объяснению, они все-таки показывают, что восприятие Перейрой природы не ограничивалось лишь вполне понятным интересом к растениям, имевшим экономическое значение.
Помимо тщательного картографирования, а также астрономических и метеорологических наблюдений, оказавшихся очень важными для его последователей, Диаш, несомненно, занимался и изучением растительности. «К сожалению, из его заметок, в источниках едва упомянутых, до будущих поколений ничего не дошло. Поэтому историческая наука, как и в отношении аналогичных работ Кана, вынуждена отказаться от знакомства с результатами тех древнейших встреч с природными феноменами Южной Африки» 143.
А вот дальнейший жизненный путь Диаша, напротив, известен достаточно хорошо. Вернувшись в декабре 1488 года на родину, он достиг поста управляющего финансами «Дома Гвинеи» (нечто вроде колониального министерства), но зеленую страну на Мысе так больше никогда и не увидел.
?? ?? ?? ??
?? ?? ?? ??
Завершить дело Диаша был избран более молодой и знатный Васко да Гама (ок. 1469–1524), а Диаш сопровождал его лишь до островов Зеленого Мыса. До этого он поднимал вопрос о строительстве более совершенных кораблей и, видимо, предостерегал да Гаму о зоне безветрия и о встречном Бенгельском течении. Никак иначе нельзя объяснить курс, который выбрал да Гама, так далеко углубившийся в Атлантику. В 1500 году Диаш командовал одним из кораблей Педру Алвариша Кабрала144, который сначала открыл Бразилию и уже оттуда поплыл в Индию. Диашу было поручено основать торговую факторию в восточноафриканской Софале, но он пал жертвой тех самых штормов, которые свирепствуют в районе мыса Бурь. Слава его открытий вскоре была приписана да Гаме, и спасти от забвения дело Диаша выпало Мартину Генриху Лихтенштейну, о котором речь пойдет впереди.
?? ?? ?? ??
Тот, кто обустраивает затенённое место, и тот, кто там сидит, — разные люди» (пенде, Заир)
?? ?? ?? ??
Тем временем португальцы сухопутным путем приблизились к суданскому золоту, царю-священнику Иоанну и рубинам Индии. В 1483 году восемь посланцев короля Жуана проследовали от устья Гамбии до Томбукту и передали местному правителю «лошадей, вьючных животных и мулов вместе со сбруей и некоторые другие дары, которые в тех странах весьма ценятся». Мы не знаем, последовали ли за этим посольством другие, но из участников этого вернулся назад только один, остальные умерли от болезней. В 1487 году Педру ди Ковильян (ок. 1447–1525) затеял одно из самых смелых путешествий того времени. Он и его спутник Афонсу ди Пайва, с которым Ковильян позже расстался, знали арабский язык и, переодевшись мусульманскими купцами, решили проследовать арабскими торговыми путями. Действительно, Ковильян таким образом попал через Египет в Переднюю Индию и в 1489 году перебрался оттуда в Софалу, Хронист того времени сообщает, что он самолично «хотел посетить прославленные рудники». У нас еще будет возможность рассказать о них. Познакомившись со многими восточноафриканскими портовыми городами, Ковильян в 1490 году вернулся в Каир, где его ждал приказ короля найти царя-священника Иоанна.
?? ?? ?? ??
Кожаный короб для хранения жира — Нама (Южная Африка)
Столь конкретное указание объясняется обширными сведениями об Эфиопской империи. Ее цари, возвысившиеся с XIII века до правителей огромного феодального государства, неоднократно посылали в Европу духовных и светских послов, а иногда даже высказывали четкое желание объединить свою церковь с римско-католической. Такое стремление может быть объяснено как тем, что Эфиопия, граничившая с исламским миром, находилась под постоянной угрозой быть захваченной мусульманами, так и тем, что итальянские купцы, посещавшие страну, оказывали в этой связи определенное посредничество. Так, в 1482 году Баттиста Имола, участник папского посольства, встретил при эфиопском дворе не только ливанца и испанца, но сразу десятерых очень состоятельных своих соотечественников, видел церкви, расписанные и украшенные
?? ?? ?? ??
?? ?? ?? ??
итальянскими художниками, и даже орган итальянской работы. То, что подобные контакты носили не только религиозный характер, показывает диалог, записанный Имолой:
«“К чему стремились вы в этой чужой стране?” — спросил я этих людей, “Найти сокровища и драгоценные камни, — ответили они. — Но, поскольку царь не разрешает нам вернуться домой, мы все недовольны, хотя он хорошо с нами обращается, в соответствии с рангом каждого из нас. Он любит беседовать с нами о политике…”» 145
Стремление эфиопского монарха беседовать о политике понятно. Находившиеся в вассальной зависимости захваченные им султанаты стремились к самостоятельности; крестьяне и рабы, которых безжалостно эксплуатировали светские и духовные феодалы, сопротивлялись, поднимая многочисленные восстания.
?? ?? ?? ??
Шейное украшение из латуни. Оромо (Эфиопия)
Во всяком случае, вполне вероятно, что Жуан II к 1490 году располагал достаточными сведениями, чтобы уговорить своего посланца Ковильяна направить стопы в Эфиопию, где должен был побывать Пайва, к тому времени уже умерший. Педру ди Ковильян появился при дворе эфиопских владык в 1493 или 1494 году. К сожалению, сам он не смог ничего сообщить в Португалию о стране и ее высокоразвитой культуре. Как и многие другие иностранцы, он стал высокопоставленным советником царя, но лишился права вернуться на родину. Однако некоторые из добытых им сведений через Индию и Восточную Африку все же попали в Лиссабон и заполнили пробелы на картине, которую Диаш вынужден был оставить незавершенной.
Но на миссии Ковильяна португальско-эфиопские отношения не прервались. После того как в 1517 году турецкие войска завоевали Египет и исламские султанаты вдоль Красного моря получили поддержку, эфиопские монархи, испытывавшие к тому же натиск кочевников-оромо, обратились за помощью к своим «братьям-христианам» и Португалии. Но те вовсе не спешили на подмогу, а еще несколько десятилетий продолжали грабить Восточную Африку и Индию. Таким образом, продвижение султанов, поощряемых турками, вначале не встретило должного отпора: с 1527 по 1540 год они захватили восточную и центральную часть Эфиопии, сожгли Аксум, разграбили сокровища короны и уничтожили весь царский род.