Шрифт:
И бросало меня по белу свету от Амура и до самого Туркестана.
В. Ежов, Р. Ибрагимбеков. «Белое солнце пустыни».
Пролог
Волею судьбы летом 1993 года я должен был начать учиться в высшей психологической школе «Рютте», имеющей давние контакты с Фрайбургским университетом, расположенной в Шварцвальде на юго-западе Германии. Протекцию попасть туда мне составил мой друг Кирилл Кокин, заканчивающий после семи лет пребывания там образование в этом авторитетном и известном
Инициативная школа «Рютте» была основана в 50-х годах ХХ века немецким графом Карлфридом фон Дюркхаймом, жившим долгое время в Японии, и доктором психологии Марией Гипиус. Эта чета, опираясь на методы психофизического тренинга дзэн-буддизма, иайдо, другие восточные практики, в опустевшей после Второй мировой войны одной горной деревушке собрала небольшую общину приверженцев нового направления, со временем превратившуюся в один из представительных и авторитетных центров психологии и психотерапии в Германии, выпустивший за годы своего существования сотни специалистов в области трансперсональной психологии, биоэнергетического воздействия, психоанализа, дзэн-медитации и психодрамы.
Крепко подумав, я принял предложение друга, о чем по происшествии уже почти тридцати лет ничуть не жалею. Знал бы я, в какую авантюру попаду, и какие приключения мне предстоит пережить после этого решения.
Глава первая
Я летел самолетом в Германию с Кириллом в «Рютте» на мои «смотрины», после которых, если повезет, мог приступить к учебе. Это был рейс «Аэрофлота» Санкт-Петербург – Франкфурт на Майне.
Мерно свистели турбины авиалайнера, наш салон был заполнен лишь наполовину. Летательный аппарат уже снижался перед посадкой, закладывало в ушах.
– Подлетаем, – сообщил мне друг. – Посмотри в иллюминатор, картина сильно отличается от нашей в России.
До этой первой поездки в Европу я ничего более экзотического, чем Прибалтика со Средней Азией не видал, поэтому последовал совету Кирилла, немедленно прилипнув к прохладному стеклу.
Под вынырнувшим из туманной дымке самолетом, летевшим на высоте нескольких сотен метров, раскинулось море красных черепичных крыш предместий Франкфурта. Иногда дома чередовались участками густого леса или хитросплетениями аутобанов с движущимися по ним множеством автомобилей.
– Да…, – опешил я от увиденного. – До чего же гармонично все выглядит.
Аэропорт мегаполиса, в который мы прибыли, поражал своими размерами. Пока шли из конца в конец, толкая перед собой тележки с полученным багажом, уже успели подустать. Персонал этого крупнейшего европейского авиаузла, как я заметил, вовсю использовал велосипеды для перемещений на длинную дистанцию, дабы не стаптывать свои башмаки. Настоящее вавилонское столпотворение, пассажиры из самых разных уголков нашей планеты в порой весьма причудливых, необычных одеждах, непринужденно идущие нам навстречу.
Нас встречали подруга Кирилла Ольга и ее знакомая Сабрина.
– Как долетели? – спросили они.
– Спасибо, нормально, – ответил я по-немецки.
– Что хотел бы увидеть, пока мы не уехали в Шварцвальд, – благожелательно предложила мне знакомая Ольги.
До конечного пункта назначения от аэропорта предстояло преодолеть еще 260 километров, но по скоростной автостраде это сущие пустяки.
– Пива хотел бы попить, – неожиданно для себя самого попросил я. – Настоящего немецкого, разливного из бочки.
Все рассмеялись от моего простецкого предложения.
Я много слышал от людей искушенных в данном вопросе историй невероятных об этой немецкой достопримечательности и сразу возжелал убедиться в правдивости их слов.
Умудренная жизненным опытом, много старше нас годами Сабрина взяла инициативу в свои руки.
Спустившись по анфиладе эскалаторов под землю на восьмой уровень, мы все вместе вышли на паркинг к ее автомобилю. Она отвезла нас в одну уютную пивную на открытом воздухе, биргартен по-местному. Она и выглядела как пивной сад, если перевести это название на наш язык.
Ажурно плетеные беседки, увитые вьющимися побегами хмеля, настоящего или пластмассового я не разглядел. Кёльнер принес нам по две литровых кружки очень светлого на вид пива с уже осевшей пеной.
Подруга Ольги пила кофе, так как была за рулем.
– Что-то слабоватое оно какое-то на первый взгляд, как будто разбавленное, – сняв первую пробу неуверенно сказал я другу.
– В Германии не разбодяживают пиво, даже не слыхал о таком, – хохотнул Кирилл. – Ты глотни еще, может сразу не распробовал?
Я отхлебнул еще, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям.
Тут содержащийся в неказистом с виду пенном напитке градус всосался в мою кровь и сразу захорошело. Я ощутил необычайный душевный подъем, такой же подъем переживали и мои спутники по моим наблюдениям.
– В 1516 году баварский герцог Вильгельм IV издал указ о чистоте пива. В нем говорится, что для приготовления пива разрешается использование только солода, хмеля, дрожжей и хорошей воды, – произнесла Сабрина, слушавшая наш разговор. – Нарушителей ожидают сумасшедшие штрафы и банкротство.
Мы все говорили по-немецки, чтобы и она могла принять участие в нашей беседе.
Подруга Ольги полжизни проработала журналистом на одном из главных немецких телеканалов ZDF и много чего знала о здешней жизни.
– А что, вяленую рыбу тут не принято к пиву подавать? – спросил я, порядком захмелев от выпитого.
– Как то купил себе воблы по случаю тут в русском магазине для эмигрантов, – стал рассказывать друг. – Сел в дальнем углу одной пивной, заказал несколько кружек пенного. Начал об угол стола отбивать вяленую рыбу, чтобы мягче сделалась.