Конторщица
Шрифт:
Максимова вообще промолчала, продолжая методично поливать вазоны.
— Что значит где попало?! — взорвалась я. — Бумаги лежали на моем рабочем столе. Их залили водой. Это следует понимать, как умышленное вредительство?
— Что за крики с утречка? — входная дверь распахнулась и появилась сияющая Лактюшкина. — Здравствуйте девоньки.
Девоньки принялись наперебой сюсюкать:
— Доброе утречко, Феодосия Васильевна, — лучезарно пропела Фуфлыгина.
— Здравствуйте, здравствуйте, — расцвела улыбкой Жердий. — Вам чайку налить?
И даже Максимова присоединилась к общему хору и вполне членораздельно поздоровалась.
— А я иду такая по коридору, вдруг слышу шум, и думаю, что тут стряслось? — весело сказала Лактюшкина и пошутила, — землетрясение или цунами?
Все с готовностью захихикали.
— Да Горшкова опять склоки устраивает, — пожаловалась Жердий и шумно отхлебнула из чашки. — Дуська цветы поливала, водой брызнуло, так мы теперь вынуждены с самого утра недовольства слушать.
— Лидия Степановна, — ледяным тоном обратилась ко мне Лактюшкина, вешая плащ в шкаф. — Вам следует уяснить, у нас сложился хороший дружный коллектив и нам не нужно здесь устраивать регулярные скандалы.
— Феодосия Васильевна, — чуть не скрипнула зубами я, — все мои документы на столе умышлено залиты водой. Информация уничтожена. Но мой вопрос коллеги отмахнулись. Я сейчас вызываю комиссию и будем составлять акт.
— Какой еще акт? — чуть не подавилась пирожком Жердий, и даже отставила чашку, а Максимова шумно всхлипнула.
— Подожди, Галя, — остановила ее Лактюшкина, — Никто никакого акта составлять не будет. Просто потому, что я не позволю.
— В смысле "не позволю"? — меня аж затрясло от такой явной наглости, — то есть коллеги нагадили, а вы собираетесь покрывать все это? Так вас понимать, Феодосия Васильевна?
— Что значит "нагадили"?! — взвизгнула Жердий, — выбирайте выражения, Горшкова!
— Галя, подожди, я сказала, — рыкнула Лактюшкина, — Лидия Степановна, вся вина здесь только ваша. На этом столе у нас всегда обрызгивают вазоны, много лет подряд, поэтому незачем было оставлять документы. Сами разбрасываете, а потом крайних ищете. Откуда Дуся может знать, что вы там разложили? Важные документы хранятся в сейфе.
— А сказать мне, что мой стол у вас используется для полива вазонов было нельзя? — у меня не было слов.
— А вы не спрашивали, — пожала плечами Лактюшкина и повернулась к Жердий. — С чабрецом чай я люблю, Галя. А вишневое варенье еще осталось?
Коллеги принялись пить чай, весело обсуждая что-то, а я осталась как дура стоять над залитым столом, понимая, что этот раунд я проиграла. И лишь злорадный взгляд Максимовой подтвердил, что это только начало.
Примерно минут через двадцать появилась Базелюк. Потная, с одышкой:
— А я только с рынка. Такое сало отхватила! — прямо с порога принялась хвастать она, зайдя в закуток, где все уже допивали чай, — вот взяла вам попробовать.
Она
— Ой, отрежь и мне кусочек, — захлопала в ладоши Жердий.
— Копченое? — упавшим голосом поинтересовалась Лактюшкина, — хочу! Но мне с моим желчным нельзя.
— Да нет, маринованное. Я у одной женщины всегда беру, — пояснила Базелюк. — Вам с прорезью или с другой стороны резать?
— А мне режь побольше, — заявила Фуфлыгина, — очень уж я такое сало люблю.
— Дусь, иди сало пробовать, — позвала она Максимову, которая участия в чаепитии не принимала и в это время сидела за столом и что-то читала.
Максимова, не отрываясь от чтения, что-то вякнула, очевидно это был отрицательный ответ.
— А что это ты там так внимательно читаешь? — заинтересовалась Жердий, выглянув из закутка и обдав меня чесночным запахом изо рта.
— Сонник, — буркнула Максимова.
— Ой, а глянь, что значит, если мертвые утки снятся? — сразу включилась Фуфлыгина. — Снится мне, что иду я такая по полю, и тут из-под ног одна утка вылетела, другая. Я поворачиваю в сторону, и наступила на третью. Смотрю, а она совсем мертвая лежит и из клюва язык такой вывалился.
— Утка летящая — к добру, — прочитала Максимова, — а если плавающая — к переменам. О мертвых утках здесь не написано.
— А моя бабушка всегда говорила, что мертвая птица — к улучшению в жизни, — авторитетно сообщила Жердий. — Дуся, а глянь, что если приснилась красивая такая поляна, ужас прям, какая красивая, в цветах вся. И на ней кони пасутся. И еще там хоронили кого-то…
Ответить Максимовой помешало явление Репетун. Она появилась, благоухая какими-то сладко-приторными духами. В лучах утреннего солнца ее лицо было похоже на печеное яблоко.
— Девочки, мне помаду "Дзинтарс" передали. Будете смотреть? — Она вывалила несколько тюбиков белого и коричневого цвета с золотыми буквами, на стол. — Перламутровая. Есть три оттенка. Просят недорого. А на следующей неделе обещали тени.
"Девочки" моментально бросили пить чай и принялись рассматривать помады, чесночный дух казалось, пропитал уже всю комнату, перемешался с приторной липкостью духов Репетун, и вонь получилась такая, что я задыхалась. Не выдержав, я открыла форточку, чуть проветрить.
— Лидия Степановна, закройте окно, — потребовала Жердий.
— Я хочу проветрить, дышать нечем, — ответила я.
— Вы что — хотите, чтобы мы все заболели? — возмутилась Базелюк.
— Я не переношу сквозняки! — поддакнула Фуфлыгина, подошла к окну и захлопнула его со стуком.
Блин, я даже не знаю, как на все это реагировать.
Еле-еле дотерпев до обеда, я с облегчением вышла на свежий весенний воздух. После вонища в кабинете, аппетит совсем пропал, и я решила сбегать на квартиру, глянуть, что там мои нанятые уборщицы уже сделали.