Конторщица

Фонд А.

— Но милочка, — нахмурилась Сима Васильевна, — чтобы делать подобные заявления и доклады, нужно иметь необходимую квалификацию, как минимум. У вас же, насколько мне известно, только училище в анамнезе.

— Я являюсь членом ВООП! — категорически произнесла я. — Могу показать удостоверение. Так что все законно.

— Отлично! — всплеснула руками Сима Васильевна. — Покажите Леночке удостоверение ВООпа и можете готовиться к лекции. Когда вы сможете? Вы же у нас до конца недели, боюсь, вряд ли вы успеете.

— Сима Васильевна, — улыбнулась я, радуясь

не столько тому, что проблема с письмом руководству снята, сколько тому, что Лена принялась избавлять меня от одеяльно-грязевых пут и я вышла на свободу. — давайте на завтра? Просто сегодня уже лекция закончилась. Материалы у меня есть, я готова поделиться своими знаниями с товарищами.

— А посмотреть материалы можно? — неловко спросила Сима Васильевна.

— К сожалению, вся информация у меня в голове, — ответила я. — Но вы приходите на лекцию и сами все послушайте. Если что-то не так — вы всегда можете прервать меня. Но вдруг вам понравится. И может быть, это будет начало новой традиции — чтобы отдыхающие рабочие тоже читали лекции товарищам. Владимир Ильич Ленин говорил, что и кухарка может управлять страной. Так неужели же советский рабочий хуже кухарки?

Сима Васильевна ушла от меня просветленная и задумчивая. А я порадовалась, что про душ Виши сказать Лене она забыла.

Когда я вышла из грязелечебного отделения и дошла до кабинета с кислородными коктейлями, там сидел грустный человек — дядя Вася, вроде он у нас в локомотивном цехе работал наладчиком, но точно не помню. Я поздоровалась.

— Вот, — с тяжким вздохом сказал дядя Вася, — Ленка совсем меня замучила. Пока вену нашла, три раза колола, и все мимо.

В подтверждение он показал темно-синий сгиб тыльной стороны локтя.

— А что у вас произошло, что вас так кололи? — участливо спросила я, давая возможность человеку выговориться о наболевшем.

— Да ничего не произошло, — пожал плечами дядя Вася. — Я здоров как бык. Но префиктические капельницы какие-то.

— Может профилактические? — уточнила я.

— Может и так, — согласился дядя Вася. — Тебе, кстати, тоже с завтрашнего дня назначено. Я сам слышал, как Сима Васильевна Ленке сказала.

Мамочки! В общем, пора отсюда валить.

Я уже укладывалась в кровать, когда в дверь тихо постучали.

Набросив больничный халат, я открыла дверь. На пороге стояла Лена. У меня сердце забилось со скоростью отбойного молотка — неужто на ночь делать укол будет? Мало ли что Сима Васильевна еще придумала для профилактики. Но нет, Лена протянула мне небольшой листочек:

— Вы были на работе, а почтальонша принесла, я вместо вас расписалась. Вот, возьмите.

На ладонь мне упала телеграмма. Я вчиталась в криво наклеенные слова, всего пару слов, но меня аж ток прошиб, как на физиотерапии:

"Ждем субботу садить картошку тчк мама".

Ой, мамочки! О том, что Лидочка не сирота я как-то совсем позабыла. И теперь

передо мной встало сразу несколько проблем:

— где именно живут родители Лидочки?

— как их зовут?

— как перед ними не спалиться?

— как правильно садить картошку?

— где взять время? (на субботу я запланировала делать капитально ремонт в квартире).

— можно ли проигнорировать телеграмму и не ехать в деревню?

Вот это да!

Глава 12

Ночью прошла первая гроза, и теперь солнечные зайчики прыгали по лужам, рассыпались хрустальными бликами в дождевых каплях на земле и деревьях. После такого ливня, быстрого и теплого, зелень яростно поперла вверх, словно и до растений дошла советская мода на соцсоревнования. Безоговорочным победителем в этой гонке оказались плодовые деревья, прямо на глазах расцветающие кружевной белокипенной пеной. Еще одним ударником растительного соцсоревнования стали клумбы с тюльпанами и нарциссами, а вся лужайка у профилактория зажглась желтыми одуванчиками и сахарный аромат цветочного меда смешивался с чопорным запахом хлорофилла мокрой травы.

Не знаю, то ли это радостное весеннее утро передало свой задор мне, то ли я устала переживать, но настроение было теплым, приподнято-радостным. Сегодня я надела белую рубашку Горшкова под серый сарафан, который присоветовала Вероничка Рудольфовна. Чуть подкрасив глаза и нанеся блеск на губы, я взъерошила отросший ёжик волос и, довольная собой, отправилась в депо "Монорельс", влившись в людской рабочий поток.

В закутке кабинета уже пили чай Жердий и Фуфлыгина, поливала вазоны из розовой пластмассовой лейки Максимова. Когда я вошла, все разговоры моментально смолкли.

— Доброе утро! — поздоровалась я.

Мне не ответили, лишь Максимова то ли поперхнулась, то ли пробормотала "здрасти".

В звенящей тишине я дошла до своего рабочего места и мое радостное настроение сдулось как воздушный шарик ослика Иа: все бумаги на столе были залиты водой, чернила поплыли и теперь разобрать слова на некоторых листах стало совершенно невозможно.

— Что это? — только и смогла выдавить я.

Традиционно, ответом меня не удостоили.

— Товарищи, я спрашиваю, что это такое? — уже громче повторила я. — У меня на столе все документы залиты водой.

— Где? — невинным голосом вяло поинтересовалась Фуфлыгина и потянулась к банке с вареньем. — Галя, а у нас что, вишневое опять закончилось?

— У меня. На столе. — отчеканила я.

— Ах, это? — отмахнулась она, намазывая вареньем кусок булки. — Дуся цветочки поливала, может случайно где брызнулось.

— В смысле случайно брызнулось? — аж обалдела я. — Все документы испорчены. Это как понимать?

— А что вы так кричите? — Жердий изволила повернуть ко мне голову и наставительно заметила, одновременно жуя пирожок с повидлом, — не нужно разбрасывать служебные документы где попало, не будет потом проблем.