Контракт на рабство. Рэй
Шрифт:
Именно этого человека.
Хочет изучить пальцами и ладонями его шею, его плечи… и губами тоже…
В груди Мэта заклокотало сдерживаемое рычание, когда Рэй проявил инициативу и скользнул губами по его скуле вниз — подбородок, шея… расстегнутый воротник рубашки… Мешает. А пальцы не слушаются, кто только придумал эти маленькие тугие пуговицы…
Которые рассыпаются и стучат, как горошины, когда Мэт резко тянет рубашку прочь. Одной рукой ведь ничего не расстегнешь, а вторая занята. Кажется, он одной рукой держит Рэя на весу — чтобы ему удобнее было обнимать его ногами за поясницу. И когда успел?
А, неважно.
Он лизнул загорелое гладкое плечо, потерся щекой о рельеф напряженных мышц, вдохнул терпкий запах, бездумно восхищаясь: мощный, надежный, мой. Мэт тихо выдохнул сквозь зубы.
— Ты дразнишь меня, лисенок.
Рэй засмеялся.
— Дразню. Ты же не съешь меня, большой серый волк?
— Может быть — нет, — Мэтью тоже усмехнулся. — Может быть — да. Ты вкусно пахнешь, у меня кровь закипает, и в штанах становится тесно.
В доказательство он лизнул Рэю ухо и прикусил мочку. По телу тут же прокатилась жаркая волна истомы, сосредоточившись внизу живота. Собственная одежда вдруг показалась грубой, лишней, и безумно захотелось прижаться к Мэту — еще теснее, кожа к коже.
— Мэт… — простонал он, не понимая, как выразить свою потребность.
Он понял. Без слов.
Отнес на кровать, уложил — и стал раздевать, мучительно медленно, лаская обнаженную кожу пальцами, губами, дыханием… Это было так странно — ждать, желать большего, чувствовать себя стрелой на натянутой тетиве. Сейчас, еще миг, еще один удар сердца…
Его белье куда-то делось. Кажется, Мэту не хватило выдержки его снять, и оно порвалось. Рэю было не до того. Оборотень замер, касаясь дыханием самого сокровенного места, дразня и обещая, ожидая…
— Пожалуйста, — выдохнул Рэй, разводя ноги шире, и зажмурился: оборотень наконец-то коснулся его там языком. Так же мучительно медленно и легко, скорее щекоча, чем лаская, но от этого касания тело Рэя загорелось. Он подался навстречу горячему рту. — Пожалуйста, — повторил, прижимая голову Мэтью к себе.
Волк снова понял все правильно. Облизал чувствительную головку и… Рэй застонал, не в силах справиться с эмоциями. Мэтью довольно улыбнулся и усилил нажим, а когда тело Рэя выгнулась дугой, он добавил пальцы — нежно, настойчиво, уверенно подводя Рэя к пику удовольствия.
Где-то на краю сознания Рэй удивился: откуда он знает, как это — пик удовольствия? Ведь он никогда раньше…
Словно в ответ, вопреки этой мысли перед глазами мелькнула картинка: Мэт под ним, голый, с прикрытыми глазами и искаженным лицом — держит его за бедра…
Откуда это?
Рэй даже на мгновение открыл глаза — чтобы увидеть деревянный потолок волчьей берлоги.
Всего на мгновение. То, что делал с ним Мэтью прямо сейчас, было слишком… слишком хорошо…
— Еще немного… сейчас… и… ну же, Мэт… — Рэй не узнал собственный голос.
Запрокинув голову и зажмурившись, он подавался навстречу, впивался пальцами в широкие плечи, уже не чувствуя ни простыней под собой, ни легкой боли, ничего — только полет, только безумно близкая луна и ветер высоты, только горячий рот Мэтью. Его Мэтью…
Взрыв. Невесомость. Счастье.
Он в надежных и ласковых руках, и нет на свете ничего правильнее и прекраснее этого.
Мэтью шепчет ему на ухо какие-то глупости, обещает — вместе, всегда, он защитит и убережет, будет любить…
— Я тоже люблю тебя, мой вожак, — срываются с губ необдуманные слова. Рэй гладит мокрую от пота спину, зарывается пальцами в жесткие и короткие волосы, так похожие на волчью шерсть. Он улыбается, счастливо и бездумно.
И вспоминает.
Лоренцо и Мэтью. Оргазм на троих.
Что это было? Сон?..
Запах яблочного варенья, голос Лоренцо: не думай о ерунде, мой лисенок.
Рука Мэтью откидывает одеяло, обнажая его — для Лоренцо.
О, демоны.
— Мэт?
— М-м? — Оборотень мгновенно напрягается, поднимает настороженные глаза.
— Ты?..
— Я люблю тебя. Остальное не важно. — Он замолкает и тихо спрашивает: — Ты вспомнил свои сны?
— Сны… так их было много… ты знал, да? Ты там был. Сволочь…
— Это были всего лишь сны, лисенок.
Мэтью потянулся к нему, но Рэй не дал к себе притронуться. Кулак сам метнулся вперед, впечатываясь в скулу оборотня. И еще раз, и еще…
Мэтью мог бы уклониться, но он не шевелился, позволяя избивать себя, и это охладило злость. Рэй сел на кровати и обхватил себя за плечи, стыдясь своей злости.
— Не злись. Лоренцо просто не умеет ждать.
А вот это новостью не было.
— Извини. Тебе очень больно? — Рэй потянулся и дотронулся до рассеченной губы оборотня кончиками пальцев. Мэтью поймал его руку и поцеловал. — Но почему там был ты?
Тело хотело прижаться к груди мужчины и заснуть в уютных и надежных объятиях, но разум протестовал. Злость ушла, но остались обида и растерянность.
— Потому что мастер так решил, — с тихой яростью ответил оборотень и лег, закинув руки за голову. — Он не спрашивал, хочу ли я, просто вошел в мой сон, как и в твой, и я не мог сопротивляться. Я отдал тебя ему. А когда я спросил его, зачем, он… В общем, я проиграл этот бой, Рэй.
— Он тебя заставил?
— Никто, даже мастер города, не может заставить делать во сне то, чего ты не хочешь. И я, и ты, и он хотели этого. Иначе сна бы не получилось, иначе он не смог бы поставить тебе метку, иначе ты бы не получал удовольствие. Лоренцо умеет вытягивать самые сокровенные желания, самые темные и развратные мысли и использовать их против тебя.
— Я никогда этого не хотел, — выпалил Рэй.
Мэтью криво усмехнулся и потер шею, будто у него заныл старый шрам.
— Он чувствует твою слабость, лисенок. И мою…