Контракт Паганини
Шрифт:
59
Смысл жизни
По коридору управления, в котором собрались полицейские, разливалась тревога. Все нетерпеливо ждали новых сообщений. Сначала исчезла связь с полицейским катером, потом был потерян контакт со спасательным вертолетом.
Наверху, в уголовном отделе, Йона в своем кабинете читал открытку, которую Диса прислала ему с конференции на Готланде. «Предсказываю: в скором будущем вы получите любовное письмо от таинственной обожательницы. Целую. Диса». Йона прикинул в уме, удалось ли ей найти открытку,
В дверь постучали. Улыбка Йоны угасла, когда он встретил серьезный взгляд Поллока.
— Карл Пальмкруна завещал все своему сыну, — начал Натан.
— Я думал, у него нет родных.
— Мальчик погиб. Ему было всего шестнадцать, вчера произошел несчастный случай.
— Вчера? — повторил Йона.
— Стефан Бергквист пережил своего отца на три дня, — медленно произнес Натан.
— Что с ним случилось?
— Я не очень понял — что-то с его мотоциклом. Я запросил предварительный отчет…
— Что тебе пока известно?
Долговязый седой Поллок уселся на стул.
— Я провел несколько туров переговоров с его матерью, Сив Бергквист, и ее приятелем Микке Юханссоном… Выяснилось, что Сив одно время заменяла секретаршу Пальмкруны, когда он служил в Четвертой военной флотилии. У них была короткая связь. Сив забеременела. Когда она сказала об этом Пальмкруне, тот предложил аборт. Сив вернулась в Вестерос, родила и всем твердила, что отец неизвестен.
— Стефан знал, что Карл Пальмкруна — его отец?
Натан покачал головой. Он вспомнил слова матери: «Я говорила Шмелю, что его папа умер, умер еще до того, как Шмель родился».
В дверь постучали. Вошла Анья Ларссон и положила на стол только что распечатанный, еще теплый, отчет.
— Несчастный случай, — сказала Анья, не вдаваясь в объяснения, и вышла.
Йона взял папку и стал читать отчет, начав с заключения криминалистов. Из-за высокой температуры смерть наступила не от отравления угарным газом, а от ожогов. Еще у живого, у Стефана кожа полопалась, как от глубоких порезов, а мышцы сморщились. Череп и кости треснули от жара. Патологоанатом зафиксировал ожоговые гематомы, скопление крови между черепом и твердой мозговой оболочкой: кровь у несчастного буквально закипела.
— Ужас, — буркнул комиссар.
Пожарным пришлось нелегко — от заброшенного склада, где нашли Стефана, почти ничего не осталось. Все было покрыто тлеющим пеплом: черные металлические части и колючие останки обуглившегося тела, скорчившегося возле двери. Предварительная версия полиции основывалась на показаниях единственного свидетеля, машиниста, вызвавшего пожарную команду. По результатам экспертиз выходило, что шестнадцатилетний Стефан Бергквист находился в сарае, когда его мотоцикл неудачно упал и заблокировал
— Пальмкруна умирает, — задумчиво сказал Поллок. — Оставляет все свое состояние сыну — и через три дня сын тоже умирает.
— Все переходит матери?
— Да.
Оба замолчали. В коридоре послышались медленные неуверенные шаги, и в кабинет вошел Томми Кофоэд.
— Я открыл сейф Пальмкруны, — хмуро сказал он. — Там ничего не было, только вот это.
У него в руках появилась книжка в красивом кожаном переплете.
— Что это? — спросил Поллок.
— Автобиография. Для людей его класса — обычное дело.
— В смысле — дневник?
Кофоэд пожал плечами.
— Скорее — скромные мемуары, не для публикации. Так, добавить кое-что к семейной истории. Написаны от руки… Начинаются генеалогической таблицей, изложена карьера отца, потом печальное описание собственных школьных лет, экзамены, военная служба и карьера в министерстве иностранных дел… Сделал несколько неудачных вложений, финансовые дела сильно ухудшились, продавал землю и имущество. Все описано очень сухо…
— А сын?
— Связь с Сив Бергквист коротко характеризуется как несчастный случай. — Томми глубоко вздохнул. — Но Пальмкруна довольно скоро начал упоминать в дневнике о Стефане, а в последние восемь лет и вовсе писал только о нем. Он наблюдал жизнь мальчика на расстоянии, знал, в какую школу тот ходит, знал о его увлечениях, друзьях. Несколько раз упоминал, что наследство надо восстановить. Он как будто копил деньги, чтобы положить их на счет сына. Под конец Пальмкруна писал лишь о том, что хочет встретиться с сыном, когда тому исполнится восемнадцать. Писал, что надеется, что сын его простит, что они наконец, после стольких лет, познакомятся. Только об этом и думал… А теперь оба погибли.
— Кошмар какой, — пробормотал Поллок.
— Как ты сказал? — Йона вскинул на него взгляд.
— Я говорю: какой-то дурной сон, — удивленно ответил Поллок. — Пальмкруна был готов на все ради сына — а сын пережил отца всего на три дня. Он даже не узнал, кто его отец.
60
Еще чуть-чуть
Когда Аксель вошел в спальню, Беверли уже лежала в кровати. Прошлой ночью он проспал всего два часа, и от усталости у него кружилась голова.
— Сколько времени Эверту сюда ехать? — ясным голосом спросила Беверли.
— Твоему папе? Часов шесть.
Она встала и пошла к двери.
— Ты куда? — спросил Аксель.
Беверли обернулась:
— Я подумала — может, он сидит в машине, ждет меня.
— Ты же знаешь, он не ездит в Стокгольм.
— Я просто выгляну в окно. На всякий случай.
— Можно позвонить ему. Давай позвоним?
— Я уже звонила.
Аксель протянул руку и осторожно погладил ее по щеке. Беверли снова села на кровать.