Контракт с Дьяволом
Шрифт:
Сжимаю пальцы в кулаки, выдыхая ртом спёртый воздух. Пытаюсь пригладить дрожащими руками выбившиеся из причёски пряди.
Он смотрит на меня свысока. Скрещивает руки на груди в высокомерном жесте. Показывает всем своим видом, что своего мнения он не изменит.
– Я… Мне неоткуда взять подобную сумму. Даже если я продам почку, этого не хватит…
– Фи. – Он кривит рот. Выжидательно наклоняет голову на бок, поджимая губы, – Я бы никогда не предложил подобного такой красивой женщине.
Подходит ближе, слегка касаясь шершавым пальцем моей скулы. Довольно прищуривается, ожидая реакции. Этот жест слишком интимный. Непозволительный для такого человека. Я понимаю, что обязана оттолкнуть его, но почему–то не могу пошевелиться.
Наконец, отшатываюсь к стене. Налетаю попой на фортепиано, вызывая из недр инструмента драматичную ноту. Она идеально подходит под этот момент. Царапает по сердцу стылой тревогой.
– Что… Что вы хотите этим сказать?
– Ничего. – Отстранённо пожимает плечами, криво усмехаясь моей реакции, – обычный комплимент. Не ожидали?
Становится удушливо–жарко.
Упрямо качаю головой. Вцепливаюсь пальцами в партитуру, ставя её между собой и мужчиной. Пытаюсь заслониться от этого непонятного взгляда криминального авторитета.
И дело даже не в том, что за всю свою жизнь я редко слышала от мужчин комплименты. И не в том, что кроме Лёни я не подпускала к себе никого, выйдя замуж чистой и невинной, по большой любви. А дело в том, что подобные речи никак не вяжутся с властным образом Касьянова, стоящего передо мной.
Он – владелец подпольного казино, миллионер, криминальный авторитет и, возможно, убийца. От него логичнее было бы услышать что–то ужасное, берущее за душу, чем приятный комплимент.
– Жду вас завтра в «Аригато», в семь вечера. – Ведёт себя непринуждённо, как будто это не он только что делал мне какие–то недвусмысленные намёки. – Нам нужно будет всё обсудить.
– Я не успею – у меня рабочий день до семи.
Я натянута словно струна. Пытаюсь отвертеться от ненавистного мужчины. Того, кто косвенно причастен к самоубийству Лёни.
Выдыхаю хрипло через рот. Мечтаю, чтобы он прямо сейчас исчез. Растворился в воздухе.
– Думаю, Анна Ильинична пойдёт вам навстречу. Отпустит своего музыкального педагога пораньше.
Он гадко усмехается, смотря на меня непроницаемым взглядом. Его ноздри активно втягивают воздух со свистом. Голос срывается на хриплый шёпот, от которого внизу живота всё холодеет.
– Я пришлю за вами автомобиль, Виктория Игоревна. Всего хорошего.
На ватных ногах выхожу из детского сада. Бросаю затравленный взгляд на чёрный автомобиль, припаркованный прямо у ворот. Поражённо замираю на месте.
Понимаю, что Касьянов не солгал – он действительно прислал за мной машину. Бежать некуда – всё равно догонит. Найдёт.
Сердце в груди грохочет, норовя выпрыгнуть. Глаза расширяются от липкого страха. В горле мгновенно пересыхает, а руки начинают подрагивать.
– Виктория Юрьевна? Присаживайтесь, мне велено доставить вас.
Сухо киваю водителю Касьянова, находясь в нескольких шагах от автомобиля. В тот самый момент, когда развернуться и нырнуть обратно в детский сад уже не получится.
Устраиваюсь на заднем сидении, пряча глаза за тонированными стёклами. Они выдают грусть и страх. Животный. Всепоглощающий.
В ресторане уже меня ждут. Миловидная девушка поправляет кокетливый накрахмаленный фартучек. Жестом приглашает пройти за ней в вип – кабинку.
Мне жутко и любопытно одновременно. Я никак не могу понять – что предложит мне криминальный авторитет. Какие ещё демоны выплеснутся наружу при нашем разговоре.
Касьянов безупречно одет. Красуется передо мной в новом дорогом костюме от известного дома моды. Сверкает голливудской улыбкой.
Я же одета как простая учительница – неброско и немодно. Выделяюсь из толпы остальных посетителей данного заведения. Чувствую себя неуютно.
– Добрый вечер. – Галантно припадает к моей ладони губами. Оставляет жадный поцелуй. – Присаживайтесь.
Осторожно сажусь на любезно поданный стол. Впериваюсь взглядом в кипенно–белую скатерть. Сцепливаю пальцы в замок, стараясь казаться невозмутимой.
– Итак, вы решили, как будете отдавать мне долг покойного мужа вместе с процентами?
– Нет. – Хриплю, старательно избегая его холодного взгляда, – мне нечего продать, и наличных денег у меня тоже нет. Вы ведь в курсе, сколько получают музыкальные воспитатели в детском саду?
– Боюсь, это меня не интересует, Виктория Юрьевна.
Он делает глоток из белоснежной чашки, причмокивая при этом губами. Вытирает рот салфеткой. Понижает голос почти до шёпота.
– Но зато я знаю ответ на свой же вопрос. И знаю, за какую услугу смогу простить вам весь долг вместе с неустойкой.
Делает театральную паузу. У меня сердце уходит в пятки. Бултыхается на дне организма, разливаясь щемящим чувством потери.
Я беру себя в руки. Упрямо вздёргиваю подбородок вверх, доказывая этому мужчине, что меня не так легко загнать в угол. Что я гораздо сильнее своего покойного мужа хотя бы потому, что мне нужно бороться ради сына.
– И что же мне нужно сделать?
Вместо ответа он расплывается в ехидной усмешке. Вынимает из своего кейса какую–то папку в тёмно–зелёной обложке. Прожигает меня глазами.