Шрифт:
Поздний ужин — по понятиям — никакой курятины, ибо курицу, как известно, топчет петух. Аньяш, жёнушка моя, однажды умудрилась-таки подсунуть мне окорочка под майонезом. Пришлось устроить лёгкий скандал с непринуждённым мордобитием. Посему: йогурт — скоромное; свининка жареная — пока Аллах не видит; две тарелки борща — ну люблю я борщ; и три чашки кофе, чтоб лучше спалось. Поррядок!! — и баиньки-баю; завтра ох какой денёк предстоит тяжёлый.
Завтра?
Сегодня!
Будильник бьёт по пяткам, злобное устройство. Подъём — нехотя, лениво, сопя в две дырочки. Сигаретку в зубки, крестец на стульчак. Потом: умыться,
Шагомма-а-аршш!!
И мы уже в офисе. Здрастьте, дорогие, рад, рад. И вы? Ну так взаимно, бывает, да уж, бывает, приятно, да-да, приятно.
Что? Оп-паньки! Уже ждут-с?!.. …Присаживайтесь, угощайтесь, зайка, принеси нам чефирчику, Василий Петрович любят с молочком, да-с, любят, да-да, Василий Петрович, о-хо-хо, ну шутник, ну озорник, ну… А попочка у неё, Вы правы, ничего, у меня же вкус-с-с! — отменная малышка, сам выбирал, сам проверял, да-с.
Адвокаты, подписи, печати? Обсудим? Как скажете, Василий Петрович, как скажите. В баньку? Помыться? И секретаршу с собой? О, Вы правы, кто же будет стенографировать?! Хо-хо, она прекрасно стенографирует в баньке, да-с, хо-хо, ну Вы и шутник! Зайка, нам бы попариться, подготовь документики и купальничек, да-да, мой любимый, да-да, синенький, с ниточкой сзади и без ниточки спереди, да, зайка, да-да, зайчонок, понимаю, ну конечно, ты замужем, а кто не замужем. Ну-у, не будь бякой, Василий Петрович хотят, мы не можем отказать Василию Петровичу, ведь правда? и лишить фирму контракта? хорошего контракта?
В девять? А не поздно? Заодно и поужинаем? Залететь за Вами? Как скажете, Василий Петрович, как скажете… Увидимся, обсудим, не прощаюсь.
Крыша небоскрёба, одного из многих, вросших в асфальт от мечети на Пушкинской до станции монорельса у Госпрома. Вертолёт чмокнул-хлюпнул посадочными присосками в центр разметки. Тютелька в тютельку. Пилот — профессионал, а не кусок фекалий, это уж точно, за это мы можем поручиться.
Мы спустились по — клац-клац-ступеньки — трапу. Естественно, после Василия Петровича. Василий Петрович всегда в авангарде. А то, серьёзный клиент, три срока, два побега, возраст опять же, корона, статус, контрольный пакет в общаке, меценат к тому же: семь мечетей за свои бабки — разве это несерьёзно? Куда нам, после малолетки…
Потому и пресмыкаемся, но в меру. Нас тоже блюсти надо. Не пальцем деланы, суры изучали, на нарах лежали.
Красные фонари: шёлк и бумага, тонкие рисунки, иероглифы.
Встречают. Киваем — снисходительно, мол, ша, креветки, я здесь купаюсь. Не мы, но я. Уяснили?
Уяснили, кланяются, лепечут — хорошие, правильные гейши. Спецзаказ, как-никак, без ерунды, но с наколками — драконы на причинных местах, очень эротично, очень. Но под кимоно не видно. А жаль, ага, очень жаль. Главное, от профсоюза юдзё никаких нареканий и быть не может: всё — уровень! — чинно, прилично. Ну-у, почти прилично.
— Сначала пусть ноги раздвинут, а потом и голоса послушаем? — Василий Петрович смеются: хи-хи-хи, ха-ха-ха. И я смеюсь. А чего не посмеяться? Шутка хоть и добротно бородата и пылью рассыпалась, такая древняя, но… смеюсь: ха-ха-ха, хи-хи-хи!
— Конечно, конечно, Василий Петрович! Сорок восемь поз! Каждая девочка знает, каждая умеет!
— Поживём, увидим.
Юная кидо ласкает струны обтянутого собачьей кожей сямисена. Музыка нежна, как лепесток лотоса, прожёванный мясорубкой. Для юной кидо искусство-гей не отделимо от самой жизни. Впрочем, так изначально и задумывалось — по высшему разряду. Чёрный лак деревянных гэта… кажется, сейчас малышка улыбнётся: "Счёт отправьте мне домой", и, весёлая и беззаботная, побежит мыть ручки перед осяка: чашки ждут, сакэ уж стынет.
Почему кажется? Так и есть! Уверенно: побежит-побежит! С низкого старта, но не сегодня. Ведь почётная миссия: она же в воротах, гостей встречает-принимает.
— Прошу!
— Не проси, не бойся и не лги… — по привычке, рефлекторно бурчит Василий Петрович Заповеди. — Не проси… Мальчишка… Я помню, под конвоем оправлялись: полчаса утром, полчаса вечером — дважды в день, и больше не проси. И не просили! Бегом, конвоиры на подарочки не скупятся, овчарки поводки рвут, слюной захлёбываются… А ты, малец, небось, даже параши не застал? Сразу на канализацию попал?
— Ага, Василий Петрович, сразу.
Свирепость тигра. Ненависть обманутой пантеры. Василий Петрович хватают ближайшую кошечку-нэко за локоть и швыряют спиной на бамбуковую циновку:
— Что ты мне шлюшек-дзеро подсовываешь?! Чайный домик?! Я сказал: в баню! Хочу в баню!!
Василий Петрович предпочитают портер, а всё равно какой. И копчёного угря. А мы любим светленькое, "Туборг", холодненькое. И крабовые палочки. И копчёного угря, чтоб Василию Петровичу не скучно одному трапезничать.
Василий Петрович молодца-бойца: перчик торчком сразу, без задержек и дополнительной стимуляции. Скоренько засеменил к моей зайке-секретарше. Старый ловелас — полотенце содрал, нагнул девочку рачком, шлёпнул по попке, погладил бока — и засадил без предисловий. Да так что у маленькой слезы брызнули и тушь поплыла.
Коммерсант! Уважаемый человек! Грудки лапает, кряхтит, доволен, старый козёл, костлявой обвисшей задницей вертит, наслаждается.
— Ох, побаловал дедушку: давно я так глину не месил. Ты женат?
— Сходняк одобрил.
— Зря. Сам — себе хозяин. И чист перед Законом. Отдыхал от мирской суеты?
— А как же, Василий Петрович, а как же.
Кустистой бровью:
— Точнее?
— Одна ходка.
— Мало. Опыту, считай, никакого. Где?
— Сибирь-матушка. Усиленный.
— Статья?
— Влажная.
— Э?
— Выжил, падла. Но под себя ходит.
— Эх, пацанва, ничего от вас путного. Однако не валет и работать умеешь, признаю. Наслышан, хвалили твою контору: не барышник, баян по боку, дело знаешь, грамоте обучен.
— Приятно. От Вас-вы. Вдвойне.
— Ну и?
— Бумаги?
— Давай.
— Даю.
Шелест страниц. Беглый просмотр:
— Молодец, хоть и молод, а молодец: скидки правильные, условия без понтов. Уважаешь? Закон?
— Уважаю. И заслуги, и годы, эполеты тоже.
— Поставки?
— Чётко.
— Форс-мажор?
— Исключён, головняк. Неустойки, сроки — за наш счёт.
— Выхлоп? Чистый?
— Сто два процента.
— Приемлемо. И весьма.
— Здесь и здесь. И печать.