Контракт
Шрифт:
– Зачем ты уничтожаешь животный мир Орианы?
– Получил он ещё более колючую мысль, заставившую его лицо исказиться гримасой боли.
– Я... Я... Я никого не уничтожаю. Я сам животный мир.
– Тихо произнёс Ромм, вдруг, осознав, что его окружили, вовсе не извары.
– Ты говоришь неправду.
– Эта мысль оказалась настолько колючей, что Ромм машинально сжал веки и подняв руки, обхватил ими голову, будто опасаясь, что сейчас его череп лопнет и его мозг вывалится ему под ноги.
– Вы делаете мне больно.
– Выдавил из себя Ромм, едва шевеля губами.
– Это он. След его движителя идентичен следам, оставленным неизвестным летательным аппаратом в заповедниках.
– Получил Ромм тихую мысль, пришедшую как бы издалека и с другой стороны.
Ромм открыл глаза и увидел перед собой человека, весьма похожего на ориана из Протокола, которому его представлял Анат Ивн.
– Салон уже выгорел и следы биологической материи , перемещаемой в нём, утеряны.
– Пришла Ромму ещё одна тихая далёкая мысль.
– Свяжите меня с Анат Ивном, директором Центра Пространственных Трансформаций.
– Заговорил Ромм тихим уставшим голосом.
– Уверен, вы его знаете, а он знает, кто я.
– На Ориане не один подобный центр.
– Пошли Ромму напрямую в мозг громкие, но менее колючие мысли.
– Но Анат Ивн известен мне.
Наступила долгая пауза. Боль из головы Ромма ушла и он, полностью открыв глаза, опустил руки. Он теперь мог в полной мере рассмотреть стоящего перед ним, в бледном свете прожекторов, ориана.
Это был высокий, худощавый человек с длинными светлыми волосами, падающими ему на плечи, с типичным, вытянутым лицом ориана, одетый в курточку такого же военного типа, как и на Ромме, только светлую: рот так плотно сжат, что губы едва просматриваются тоненькой ниточкой; пронзительный взгляд тёмных и казалось бездонных глаз.
– Свяжите меня с Анат Ивном.
– Повторил Ромм свою просьбу.
– И если вы верите ему, он объяснит, кто я есть настоящий, так как мне, как я вижу, вы верить не намерены.
– Я непременно свяжусь с Анат Ивном, как только он будет доступен. Следуйте за мной.
– Получил Ромм очередные колючие мысли.
Ориан развернулся и направился в сторону одного из прожекторов. Ромм попытался поспешить за ним, но его ноги, вдруг, оказались какими-то деревянными, и он, вместо быстрого шага, еле поплёлся, каким-то прыгающим шагом, едва переставляя негнущиеся в коленях ноги.
Подойдя к летательному аппарату, который оказался большим флайером, Ромм оглянулся - леабус лежал в бледном свете прожекторов, окружающих его летательных аппаратов, уткнувшись носом в почву и высоко задрав корму. Его лобовых стёкол не было и скорее всего, через проём одного из них, Ромма и выбросило из него наружу. Огня из леабуса видно не было, но несколько столбов серого дыма всё ещё струились из всех его проёмов. Отвернувшись, Ромм с трудом согнулся и влез в дверной проём флайера. Заняв самое ближнее к входу кресло, он откинулся в нём и прикрыл глаза. Он настолько чувствовал себя уставшим, что ему было совершенно всё равно, где он сейчас окажется и что там с ним будет происходить. Ему хотелось лишь одного - забыться и забыть весь тот кошмар, который происходил с ним в дни исполнения его контракта.
9
Ромм открыл глаза. Его изрядно тянуло в сторону. Он крутанул головой и понял, что флайер идёт на посадку по крутому виражу. Он схватился за подлокотники и преодолевая инерцию, выпрямился и покрутил головой, смотря по стёклам, так как в салоне было достаточно светло. Несомненно, снаружи было утро, так как в одном из стёкол отчётливо просматривался оранжевый диск Авераны, низко висящий над горизонтом. Флайер заходил на посадку рядом с каким-то огромным серым зданием, которое показалось Ромму знакомым. Однозначно, это был не город под куполом и выходило, что летательный аппарат проделал неблизкий путь.
Очередная тюрьма. Всплыла у Ромма мысль досады. Надолго? А если навсегда? Он глубоко и шумно вздохнул.
Флайер накренился ещё больше и Ромм увидел внизу, на посадочной площадке, одиноко стоящего, как бы съёжившегося, человека. Его сердце дрогнуло - он узнал в сутулой фигуре Анат Ивна.
– Наконец-то.
– Механически прошелестели его губы.
Флайер выпрямился и мягко коснулся своими короткими лапами посадочной площадки, дверь скользнула вверх и Ромм увидел, буквально в двух шагах перед дверным проёмам, стоящего орианского ученого. Он поднялся и шагнув к выходу, аккуратно вышел наружу. Видимо долгий и крепкий сон в какой-то мере восстановили его силы и Ромм теперь не чувствовал того ночного дискомфорта, который был в его теле, когда он садился в летательный аппарат.
Он шагнул к Анат Ивну, но громкий шорох и последовавший за ним высокотональный писк, заставили его оглянуться - флайер стремительно набирал высоту. Ромм опять повернул голову к орианскому учёному.
– Рад видеть!
– Первым заговорил Анат Ивн на языке затров.
– Судя по твоему виду, тебе пришлось не просто.
– Рад, господин Анат Ивн.
– Ромм кивнул головой.
– Скажу откровенно, если бы вы предложили мне сейчас заключить с вами контракт, я, пожалуй, и не согласился бы.
– Он натянуто улыбнулся.
– Неужели всё так плохо?
– По лицу орианского учёного скользнула тень гримасы и Ромм невольно отметил, что Анат Ивн уже гораздо лучше владеет мимикой своего приобретённого лица, да и говорил он на языке затров настолько чисто, что окажись на Затре, навряд ли бы вызвал у кого-то подозрение о своём инопланетном происхождении.
– Настолько плохо, что я, пожалуй, и слова не могу подобрать, насколько.
– Ромм беззвучно хмыкнул.
– Этой ночью я в очередной раз был, как у нас говорится: на волосок от смерти.
– Офицер службы безопасности доложил мне, что ты занимался, как у вас говорится - браконьерством и уничтожал наш животный мир, который нам с большим трудом удаётся восстанавливать.
– В голосе Анат Ивна послышались твёрдые нотки.
– Я не мог поверить в это и попытался убедить офицера в ложности его мнения о тебе. И если ты оказался здесь, а не где-то ещё, значит мои доводы оказались для офицера убедительны. Теперь попытайся убедить уже ты меня, что я был прав относительно тебя.
– Мой довод будет долгим, а я ещё не совсем твёрдо стою на ногах и потому прошу найти более комфортное место для его изложения.
– Губы Ромма вытянулись в усмешке.